Пусть строгие моралисты осуждают меня, считая, что я в иллюзии - мне все равно. Пусть знатоки ведических правил упрекают меня в том, что я избрал ложный путь, пусть родственники и друзья называют меня неудачником, а братья — глупцом, пусть сребролюбцы выставляют меня сумасшедшим, а ученые и философы заявляют, что я слишком горд. Пусть так, но моя решимость служить лотосным стопам Говинды не уменьшится ни на йоту, хоть я и самый ничтожный его слуга. — Мадхавендра Пури.

Помимо трудностей, связанных с бизнесом и семьей, Абхаю пришлось перенести переломный момент в истории Индии — обретение независимости и разделение государства. Абхай не принимал активного участия в политике, но, как и сотни миллионов индийцев, был затронут бурным рождением индийской независимости.

Пока Ганди и Национальный конгресс (в котором индусы составляли большинство), добивались свободы для единой Индии, Мусульманская Лига под руководством М.А. Джинны призывала к разделению Индии и образованию нового исламского государства — Пакистана. Это и стало причиной конфликта. В августе 1946 года уходящее в отставку английское правительство предложило Джавахарлалу Неру, президенту Национального конгресса, сформировать временное национальное правительство, но Мусульманская Лига запротестовала, посчитав, что такое правительство не будет учитывать требования мусульман. 16 августа Джинна провозгласил «днем открытых действий». В большинстве районов Индии этот день прошел практически незаметно, но в Калькутте он вылился в индо-мусульманские столкновения. Пять дней насилия унесли жизни четырех тысяч человек. Тысячи людей были ранены. За последующие несколько месяцев индо-мусульманские конфликты вспыхивали еще не раз.

В начале 1947 года, когда новый вице-король, лорд Маунтбаттен, встретился с индийскими лидерами, чтобы обсудить процесс передачи власти, начались новые столкновения, поскольку мусульмане требовали создания государства Пакистан. Опасаясь гражданской войны, Конгресс, в конце концов, согласился на разделение, и 18 июля единогласно был принят законопроект о независимости Индии. Месяц спустя Индия и Пакистан уже официально существовали как независимые государства, а Джавахарлал Неру стал первым премьер-министром Индии.

Раздел Индии был мучителен для ее народа, ибо в Пакистане оставалось пять миллионов сикхов и индусов, а в Индии — примерно столько же мусульман. Началось «великое переселение». Беженцы из Пакистана и Индии постоянно вступали друг с другом в конфликты - даже со своими земляками-иноверцами, и эти новые вспышки насилия привели к гибели сотен тысяч людей.

Шрила Прабхупада: Махатма Гандиджи начал Движение за независимость ради объединения людей из разных слоев общества. Но получилось все наоборот — вместо того, чтобы объединиться, Индия разделилась. И этот развал оказался таким разрушительным, что если до этого индо-мусульманские столкновения вспыхивали лишь изредка, в отдельных штатах, то сейчас они превратились в организованную войну между Пакистаном и Хиндустаном. На деле произошло не объединение, а раскол.

Индусы шли к мусульманской мечети и громили ее, а мусульмане отправлялись в храм индусов и разбивали Божества. Мусульмане думали: «Мы покончили с индусским Богом». А индусы думали: «Ага, а мы уничтожили их Бога!» И те, и другие находились в полном заблуждении. Бог не может быть индуистским. Как и мусульманским. Бог не может быть христианским. Бог — это Бог.

В 1947 я был свидетелем столкновения между мусульманами и индусами. С одной стороны были индусы, с другой — мусульмане. Они дрались, и было много убитых. Но после схватки приезжали муниципальные служащие, собирали трупы в кучу и куда-то выбрасывали, особо не разбираясь, кто тут индус, а кто мусульманин. Они дрались, и в Багхбазаре мертвые тела были просто навалены кучами. А когда тело было мертво, никто не мог определить — индус это был или мусульманин. Труп просто убирали с дороги.

Абхай не верил, что независимость даст разумное решение. Пока лидеры не осознают Бога, какие могут быть перемены? Сейчас он видел, что на смену страданиям, которые приносило иностранное правительство, пришла свобода и с ней необходимость страдать от рук своих же соотечественников. На самом деле, проблем только прибавилось.

За все годы политической борьбы в Индии Абхая никогда не покидало желание распространять сознание Кришны. Он видел, что обещанные объединение и независимость принесли, главным образом, высокие цены и плохое управление государством. Он видел, как английские и индийские политики пользовались этим, сталкивая лбами жителей страны, веками поддерживавших добрососедские отношения. Все произошло именно так, как описывал Шрила Бхактисиддханта:

"Те, кто по рукам и ногам опутаны сознанием наслаждения материальной жизнью, и по этой самой причине признают своим вождем или гуру слепца, подобного им, привязанного к внешним объектам чувств, - не могут понять, что цель жизни — возвращение домой, к Богу, и служение Господу Вишну. Как слепой, следуя за другим слепым, сходит с верного пути и падает в яму, так же и материалист, ведомый другим материалистом, связан крепчайшими веревками корыстной деятельности. Эти несчастные раз за разом проживают материалистическую жизнь, подвергаясь трем видам страданий».

Вайшнав обращается к духовному учителю как к тому, кто открыл ему глаза, «рассеяв мрак невежества факелом Божественного знания», — и чувствует, что обязан помочь человечеству, неся людям тот же факел. Как прямой представитель вечной вайшнавской парампары, Абхай хотел пролить на происходящее свет Божественного знания. В этом и состояла цель его журнала «Назад к Богу», хотя с 1944 года он уже не мог продолжать печатать его.

Даже не имея средств, чтобы печатать, Абхай продолжал писать. Самым смелым его замыслом была «Гитопанишад» — перевод «Бхагавад-гиты» и комментарии к ней. Ганди и другие часто обращались к ее мудрости — ведь индусы никогда не забывали свою «Гиту», — но большинство комментаторов преподносило ее не так, как это делал Сам Кришна. Они не признавали Господа Кришну, рассказчика «их Гиты», Верховной Личностью, Богом, а пользовались Его словами, чтобы выдвигать девизы, подкрепляющие их собственные идеи. Политики, религиозные лидеры, ученые — почти все без исключения, предлагали свои - символические и метафорические - интерпретации Гиты. Абхай же хотел представить «Бхагавад-гиту» такой, какая она есть. Она должна была занять тысячу двести страниц — три иллюстрированных тома в красивом переплете. Для Абхая книги эти были реальностью, от которой его отделяло лишь время. За два последних года у него накопились сотни рукописных страниц. Он писал в блокнотах и на клочках бумаги, а потом на машинке перепечатывал написанное на пронумерованные страницы. Ему никак не удавалось посвятить все свое время исключительно работе над рукописью, но постепенно книга приобретала очертания.

Кроме того, Абхай проповедовал послание Господа Чайтаньи через письма, которые он посылал многим правительственным лидерам, уважаемым знакомым и людям, чьи статьи или деятельность, описанная в газетах, привлекли его внимание. Представляясь их смиренным слугой, он делился с ними идеями о том, как изначальная индийская культура сознания Кришны могла бы стать средством решения любых проблем. Иногда Абхай получал ответы, и, стоило ему заметить в них хотя бы малейшую искорку интереса, через дальнейшую переписку он старался ее раздуть.

В то время известный реформатор Махендра Пратап Раджа, учредил так называемую «Всемирную Федерацию». Абхай прочитал напечатанную во Вриндаване листовку, в которой господин Пратап призывал все нации, всех людей мира к единению.

Абхай написал ему письмо, где говорил, что учение Господа Кришны, изложенное в «Бхагавад-гите», представляет собой теистическую науку, способную объединить все религии. В мае 1947 года господин Пратап ответил: «Я восхищаюсь Вашим глубоким знанием «Шримад Бхагавад-гиты». Сам я — большой поклонник этого великого классического произведения и, уверяю Вас, я действую строго в соответствии с этой книгой». Господин Пратап упомянул в письме свою книгу «Религия любви» и посоветовал Абхаю ее прочесть, чтобы узнать мнение «Всемирной Федерации» по вопросу религии. «Между тем, — писал господин Пратап, — я не согласен с Вашим предложением объединить религии на основе имен Кришны или Говинды. Это привело бы к переходу людей из одной веры в другую, а не к объединению религий. Я высоко ценю Ваши усилия в работе над журналом «Назад к Богу»».

Абхай раздобыл эту книгу, прочел ее, и в июле 1947 года, во время посещения Канпура, написал ответ. Абхай приехал в Канпур не как духовный учитель, а как торговец лекарствами, но пишущая машинка была у него с собой, и проповедь не прекращалась.

«В продолжение своего предыдущего письма, смиренно сообщаю Вам, что закончил чтение Вашей книги «Религия Любви». Как я понял, в ее основу положена философия пантеизма, а решение проблем вы видите в служении человечеству. Религия Любви — это подлинно религиозная идея, но если подходить к решению проблем исключительно со стороны служения человечеству, то эта идея несовершенна, неполна и ненаучна.

Истинная Религия Любви в совершенстве изложена в «Бхагавад-гите». Кроме того, в своих утверждениях Вы не ссылаетесь ни на один признанный источник. Поэтому все это в большей или меньшей степени самонадеянно. Если все будут высказывать свои демагогические мнения по поводу религии и ее сущности, кого тогда слушать, а кого — нет? Подход к решению проблем должен быть авторитетным, научным и универсальным».

Затем в десяти пунктах Абхай изложил содержание «Бхагавад-гиты», закончив письмо следующей фразой: «Поэтому наилучшее служение человечеству — это проповедь философии и религии «Бхагавад-гиты» - повсеместно, во все времена и всем людям».

Но письма его, как правило, не приводили к продолжительному философскому диалогу. В 1947 году, когда Абхай написал высокопоставленным чиновникам недавно сформированного правительства Индии, предлагая средство против массовых беспорядков, они не приняли его предложений. Когда он попросил губернатора Западной Бенгалии о встрече, секретарь губернатора ответил: «Его превосходительство сожалеет, что в настоящее время не может с Вами встретиться ввиду сильной загруженности работой». На письмо заместителю секретаря министра образования Абхай получил ответ от его помощника: «Правительство Индии с сожалением сообщает, что оно не в состоянии удовлетворить Вашу просьбу».

Иногда интерес чиновников больше напоминал снисходительное «поглаживание по голове»: «Я уверен, Ваш план установления мира найдет отклик у премьер-министра». Или: «Он, (министр образования) рад Вашим стараниям искоренить религиозно-общинную рознь. Он предлагает Вам обратиться к…»

Местный чиновник вежливо просил его не беспокоить: «Я благодарю Вас за все, что Вы написали, и за выраженные Вами теплые чувства. Но не думаю, что смогу служить какой-либо полезной цели, присоединившись к организации, которую Вы хотите учредить, поэтому нет смысла спорить на эту тему. Вам не стоит утруждать себя встречей со мной, однако я желаю Вам всяческих успехов».

В октябре 1947 года, после столкновений в Калькутте, Абхай написал председателю Комитета по ликвидации последствий столкновений, и тот ответил:

«Что касается хари-киртаны и прасада, то Вы можете сами проводить любую программу, но боюсь, что я в этом не заинтересован, равно как и мой Комитет, поэтому в нашей с Вами встрече нет необходимости».

В данной ситуации Абхай играл роль вайшнава-проповедника, и, видя это, секретари правительственных офисов воспринимали его соответственно. Они не могли оценить практической пользы от философии «Бхагавад-гиты», которую он проповедовал, и его советов в отношении хари-киртаны. Однако время от времени кое-кто, на первый взгляд, проявлял интерес. Г-н Н. П. Астхана, адвокат Верховного суда, ответил: «Я очень признателен Вам за письмо, в котором Вы упоминаете широкий и ясный план духовного развития. Я глубоко ценю возвышенные чувства, побудившие Вас написать это письмо, и доброту, с которой Вы отнеслись к моему вопросу. Я изучал «Бхагавад-гиту» и также впитал некоторые из ее наставлений, но я еще далек от совершенства и был бы рад, если бы мной руководил наставник вашего уровня. Поэтому, будьте добры, пошлите мне свой план, получив который, я смогу поделиться своими соображениями».

🔆🔆🔆🔆🔆

Естественно, Абхай не мог не думать о том, как привлечь к преданному служению Махатму Ганди. Благодаря смелым и благородным делам во имя сограждан, а также своему аскетизму, Махатма Ганди обладал колоссальным влиянием на индийский народ. Как и для Махендры Пратапа из «Всемирной Федерации», для Махатмы Ганди служение Богу состояло в попытке с помощью политики и собственных идей сделать людей счастливыми. Один англичанин говорил о Махатме Ганди: «Он либо святой среди политиков, либо политик среди святых». Но как бы то ни было, он не занимался чистым преданным служением в полном смысле этого слова, и дела его, согласно «Бхагавад-гите», не позволяли ему называться махатмой. «Махатмой» «Гита» называет того, кто всего себя посвятил служению Господу Кришне, Верховной Личности Бога, воспевая Его славу. Настоящий махатма вдохновляет других предаться Кришне.

Но так как в молодости Абхай был последователем Ганди, он испытывал к нему особые чувства. Конечно, Шрила Бхактисиддханта Сарасвати убедил Абхая посвятить себя исключительно преданному служению, но сейчас в Абхае вновь заговорили старые дружеские чувства - и неважно, что Ганди был великой личностью, известной всему миру, а Абхая не знали ни Ганди, ни мир.

7 декабря 1947 года Абхай написал Ганди из Канпура. Ганди жил в «Поместье Бирла» в Дели, где распределенные по всему городу мощные вооруженные силы старались предотвратить индо-мусульманские столкновения. Секретарь Ганди, Пьярелал Наяр, описывал Махатму в то время как «наигрустнейшего человека, какого только можно себе представить».

Люди, которых он когда-то вел в борьбе за независимость Индии — Джавахарлал Неру, Валлабхбхай Патель и другие — теперь правили нацией. А Ганди, со своим ненасилием, единством и аграрной реформой уже расходился с ними по многим вопросам. Он с ужасом чувствовал, что превращается в ходячий анахронизм. Его бывшие коллеги по-прежнему им восхищались, но руководство его отвергали. Все его программы — объединение индусов и мусульман, ненасилие, помощь беднякам — хотя слава о них и гремела по всему миру - в 1947 году потерпели крах. Во время недавнего визита в лагерь мусульманских беженцев мусульмане проклинали Ганди, толпой окружив его машину, а на последней публичной молитве раздраженная толпа индусов заглушила Махатму криками и прогнала его, когда он попытался процитировать Коран. В свои семьдесят восемь лет Ганди был физически слаб и подавлен.

Вероятнее всего, письмо Абхая не могло до него дойти. И Абхай знал это. Послать письмо Ганди было все равно что положить записку в бутылку и отправить ее по морю. Скорее всего, оно сольется с потоком почты, и Ганди будет слишком занят, чтобы его прочитать. Но, несмотря на это, Абхай все равно решился его отправить.

«Дорогой друг Махатмаджи, пожалуйста, примите мой смиренный намаскар. Я — Ваш неизвестный друг. Время от времени я пишу Вам письма, хотя ни разу еще не получал ответа. Я посылал Вам свой журнал «Назад к Богу», но Ваш секретарь сказал, что у Вас очень мало времени для чтения писем и еще меньше - для чтения журналов. Я просил дать мне возможность побеседовать с Вами, но Ваши секретари слишком заняты, чтобы обратить внимание на мою просьбу. Так или иначе, я Ваш старый друг, хотя Вы меня не знаете, и сейчас я пишу, чтобы помочь Вам занять то положение, которого Вы достойны. Как искренний доброжелатель, я не имею права забыть о своем долге по отношению к такому другу, как Вы.

От всего сердца, как друг, я советую Вам немедленно удалиться от активного участия в политике, если Вы не хотите умереть бесславной смертью. Вы можете дожить до ста двадцати пяти лет, как и хотели, но если эта долгая жизнь завершится бесславной смертью, какой в ней прок?

Такого уважения и почета, какого Вы добились на протяжении своей жизни, не удавалось достичь никому, на протяжении всей истории человечества. Но Вы должны знать, что эти уважение и почет ложны, поскольку созданы божественной энергией иллюзии — Майей. Говоря «ложны», я не имею в виду, что Ваши многочисленные друзья лицемерили с Вами, или что Вы были неискренни по отношению к ним. Я имею в виду иллюзию и созданные на ее основе иллюзорную дружбу и почет, которые есть не что иное, как порождение Майи. Именно поэтому они всегда временны или, так сказать, ложны. Но никто из вас — ни Вы, ни Ваши друзья — не знают этого».

Садху должен не льстить, а «рубить сплеча». Его дружба в этом и состоит — он отсекает иллюзии материалистичного человека. Махатма Ганди, покинутый друзьями, горько разочарованный результатами долгой и тяжелой борьбы за независимость Индии и полный опасений за будущее, в настоящий момент достиг такого состояния, в котором вполне мог бы осознать, что все его дружеские связи и дела были порождением иллюзии. Это был очень подходящий момент жизни, чтобы осмыслить письмо Абхая.

«Сейчас, по милости Бога, эта иллюзия уходит, и теперь Ваши верные друзья - такие как Ачарья Крипалини - упрекают Вас в неспособности в настоящий момент дать им практическую программу действий, подобную той, что они получали от Вас в славные дни Вашего Движения ненасилия. Вы связаны обязательством найти правильный путь разрешения теперешней политической путаницы, созданной Вашими противниками. Поэтому примите это незначительное письмо-предупреждение от Вашего скромного друга, каковым я себя считаю: если Вы своевременно не удалитесь от активной политики и не посвятите всего себя проповеди послания «Бхагавад-гиты», — занятию настоящих Махатм, — то Вас настигнет смерть, столь же бесславная, как и у Муссолини, Гитлера или Ллойд Джорджа».

Долгие годы Абхай мечтал обратиться к Махатме Ганди с этим посланием. Да и раньше он ему писал, хотя так и не получил ответа. Сейчас же он был убежден, что если Ганди не удалится от политики, то очень скоро найдет «бесславную смерть». Вместо проповеди преданного служения Ганди продолжал активную политическую жизнь, и его нужно было предупредить. Абхай писал, чтобы спасти друга.

«Вы легко можете понять, как и почему некоторые из Ваших политических врагов, притворявшихся друзьями (как индийцы, так и англичане), сознательно обманули Вас и разбили Вам сердце, делая все то, против чего Вы так долго и тяжело боролись. Главное, чего Вы хотели — это единство индусов и мусульман в Индии, но Ваши сподвижники постепенно свели на нет результаты всей Вашей работы, разделив Индию и создав независимое государство — Пакистан. Вы хотели для Индии свободы, а они привели Индию к постоянной зависимости. Вы хотели улучшить жизнь бхангов, но их несчастное положение так до сих пор и не изменилось, несмотря на то, что вы живете в их колонии. Поэтому все это — иллюзии, и когда Вы увидите их в истинном свете, то Вам придется принять это как волю Бога. Господь благоволит к Вам, рассеивая иллюзию, в которой Вы находились и которой питали свои идеи, выдавая их за Истину».

Абхай постарался честно сообщить Ганди, что в этом относительном мире нет ничего абсолютного. За ахимсой*, ненасилием, неизбежно придет насилие - так свет всегда сопровождается тьмой. В двойственном мире ничто нельзя назвать Абсолютным. «Вы не понимали этого, — писал Абхай — и даже не пытались узнать из достоверных источников, поэтому все Ваши старания создать единство привели лишь к расколу, и ахимса сменилась химсой*».

Абхай подчеркнул, что Ганди так и не принял настоящего духовного учителя, а без него духовная практика попросту невозможна - это факт, проверенный веками. «Бхагавад-гита» недвусмысленно предписывает принять гуру, стоящего в цепи ученической преемственности, но Ганди был известен как раз тем, что всегда полагался на себя, на свой внутренний голос, заимствуя идеи у писателей (в частности, у Раскина и Торо ), и смешивая их с наставлениями Нового Завета и «Гиты». Если бы Ганди обратился к гуру, говорил Абхай, его никогда бы не увлекли относительные истины.

«В «Катха-упанишаде» ясно говорится, что нужно принять истинного гуру, который не только сведущ во всех богооткровенных Писаниях мира, но и осознал Брахман, Абсолют — только так можно постичь науку об Абсолютной Истине. В «Бхагавад-гите» (4.34) также есть подобное указание:

тад виддхи пранипатена
парипрашнена севайа
упадекшйанти те джнанам
джнанинас таттва-даршинах

Но я знаю, что Вы никогда не обращались к подобному методу духовного образования, если не считать тех случаев, когда ради достижения своей цели Вы налагали на себя суровые епитимьи — предприятие, стоящее в одном ряду с Вашими многочисленными экспериментами с относительнй истиной. Но если бы Вы, как упоминалось выше, обратились к Гуру, Вы могли бы легко избежать всего этого».

Не отрицая благочестия и аскетизма Махатмы Ганди, Абхай просил его применить свои высокие моральные принципы для того, чтобы предаться Абсолютной Истине. Абхай настоятельно просил его как можно скорее оставить политику.

«Ваше искреннее старание развить Божественные качества с помощью аскетизма, несомненно, помогли Вам возвыситься до некоторого уровня, и теперь Вы можете воспользоваться этим, чтобы познать Абсолютную Истину. Если же Вы удовлетворитесь этим временным положением и не предпримете попыток познать Абсолютную Истину, то законы материальной природы неизбежно сбросят Вас с этого искусственно завышенного уровня. Но если Вы по-настоящему захотите обратиться к Абсолютной Истине, если захотите принести настоящее благо всему человечеству, всему миру, воплотив при этом свои идеи единства, мира и ненасилия, то Вам совершенно необходимо немедленно оставить общество порочных политиков и выйти на проповедь философии и религии «Бхагавад-гиты», не давая ей догматичных толкований, от которых мало толку. Я поднимал эту тему в своем издании «Назад к Богу», страницу из которого предлагаю Вашему вниманию.

Я прошу Вас об одном — удалитесь от участия в политике - хотя бы на месяц - и давайте обсудим «Бхагавад-гиту». Я уверен, что дискуссия эта прольет новый свет на Вашу жизнь, не только ради Вашей пользы, но и на благо мира в целом — поскольку я знаю Вас как честного, искреннего и добродетельного человека.

С интересом ожидающий Вашего ответа, искренне Ваш, Абхай-Чаран Дэ».

Ответа не последовало. Месяц спустя Ганди объявил голодовку, добиваясь того, чтобы Индия выплатила Пакистану 550 миллионов рупий, как было условлено в договоре о разделении. Индусы, беженцы из Пакистана, устроили под зашторенными окнами комнаты Ганди демонстрацию, скандируя: «Смерть Ганди!» Но этой своей голодовкой, которая с каждым днем приближала его к смерти, он пробудил искреннюю тревогу у нации, и правительственные лидеры выплатили Пакистану деньги. Теперь у его дома огромные толпы скандировали: «Жизнь Ганди!»

А индо-мусульманские столкновения не прекращались.

30 января, на следующий день после составления черновика нового устава Партии Конгресса, Ганди поужинал, поработал немного на домашнем прядильном станке, а затем отправился на вечернюю молитву. По дороге он был убит тремя выстрелами в грудь. Он умер, выкрикивая имя Бога — «Хе Рама!» Письмо Абхая, написанное месяц назад, прозвучало как пророчество. Но оно так и не было прочитано человеком, для которого предназначалось.

🔆🔆🔆🔆🔆

Когда руководители «Национального фонда памяти Махатмы Ганди» собирали предложения о том, как увековечить жизнь и деятельность Ганди, Абхай написал им и заместителю премьер-министра Индии, Валлабхабхаи Пателю, предлагая распределить средства «в духе Ганди».

«Вся жизнь Ганди была посвящена служению человечеству, а особенно - возвышению морального уровня. Его деятельность в последнее время показала, что он равно относился ко всем, и весь мир знал его более как духовного лидера, нежели как политика. Преданность Богу была его высшей целью, и, когда я говорю, что его священную память нужно сохранить не обычным способом, а «в духе Ганди», я имею в виду, что достойной данью уважения его памяти должно стать следование по его пути».

Абхай писал о Махатме Ганди как о вайшнаве, что делалось очень редко. Несмотря на неотложные политические дела, Ганди никогда не пропускал ежедневных молитвенных собраний по вечерам, и даже убит был по дороге на киртан. Только благодаря совместной молитве, как подчеркивал Абхай, Ганди способен был работать над повышением духовного уровня нации.

«Если отнять от Ганди духовную деятельность, — писал Абхай, — останется обыкновенный политик. Но он был настоящим святым среди государственных деятелей». Абхай писал, что Господь Чайтанья положил начало совместному пению Святых имен — Кришна и Рама, — а его последователи, Шесть Госвами, оставили потомкам богатейшее литературное наследие - для обсуждения и осмысления.

«Правление «Мемориального Фонда» должно извлечь урок из практической жизни Махатмаджи и развить его в как можно большем масштабе. Поэтому единственное, чем можно достойно увековечить память о Махатме Ганди — это организовать ежедневное совместное чтение «Бхагавад-гиты». Когда природная искра духовности будет поддерживаться и раздуваться ежедневными молитвенными собраниями, тогда в людях разовьются возвышенные качества характера».

У Абхая было еще одно предложение. Ганди прославился своими попытками предоставить право посещать храмы людям низших сосоловий. В Ноакхали он установил Божества Радхи и Кришны, чтобы им поклонялись простые люди. Хотя обычно подобные дела Ганди играли второстепенную роль, Абхай говорил о них как о главном из того, что сделал Махатма, доказывая, что Движение Ганди имело под собой теистическую основу. Абхай объяснял, что, хотя в Индии сотни и тысячи храмов, ими управляют не так, как следует, поэтому образованные горожане их не посещают. В изначальном ведическом обществе храмы предназначались для развития духовной культуры. Если бы индийские храмы стали полнокровными духовными центрами, то люди, обеспокоенные насущными проблемами жизни, смогли бы учиться в них высшим обязанностям.

«Такое обучение и практика, — продолжал Абхай — могут помочь человеку в осознании существования Бога, без воли Которого, согласно Махатме Ганди, «даже травинка не шелохнется»». Он упомянул о движении хариджан*, организованном Ганди в попытке дать неприкасаемым (которых он признавал хариджанами, «людьми Бога») равные права с остальными. Для большинства людей это движение носило гуманистический характер, но Абхай осветил его другую, «божественную» сторону, показав, что, по сути своей, это часть духовной жизни Ганди. Но Абхай добавил, что просто навесить на неприкасаемых ярлык «Хариджаны» недостаточно, — необходима система образования, которая по-настоящему возвысит людей из низших сословий. Такая программа содержится в «Бхагавад-гите», и применить ее на практике можно лишь под руководством истинного преданного Господа. Абхай предлагал правлению Мемориального Фонда свои услуги в проведении этой работы. Абхай предостерегал, что, если руководители Фонда, стараясь увековечить память об усилиях и достижениях Ганди, пренебрегут духовной стороной его жизни, то «очень скоро память о нем умрет, и его постигнет участь многих других политиков — забвение».

Возможно, кто-то смотрел на Абхая как на очередного авантюриста или сектанта. Но сам Абхай считал себя нижайшим слугой Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати. Заметив в характере Махатмы Ганди некоторые качества вайшнава, Абхай воспользовался этим как возможностью представить миру послание своего духовного учителя. Вместе с тем, он отдавал должное Махатме Ганди, восхваляя его как великого преданного, который любил киртаны и храмовое поклонение Богу и пытался возвысить несчастные души до положения «людей Бога».