Прошло какое-то время, прежде чем я смог оправиться от глубокой душевной травмы. Мои помыслы были чисты как родниковая вода, и я отчаянно стремился к постижению Бога через откровение, но наверное у Него были Свои планы в отношении меня, оставалось лишь постараться разобраться и понять какие именно шаги мне нужно сделать чтобы снова не оказаться в т ситуации. После случившегося я стал каким-то замкнутым, и мне все больше и больше хотелось побыть одному. Но все мои стремления к духовному совершенству по-прежнему оставались где-то за облаками. В тюремной библиотеке мне попались книги по буддизму и даосизму. И хотя у меня и появился некоторый интерес к этим учениям, мне не совсем понравилось то, что все философские искания сводились в одно, не совсем определенное понятие – пустота.
Я повсюду видел многообразие и считал, что такое многообразие должно присутствовать в духовном мире, а иначе к нему и не стоило стремиться. Тогда я ее не понимал, что начал делать шаги в совершенно противоположном направлении. Это был очень опасный путь по самому краю черной бездны, потому что , сбитый с толку философскими измышлениями, я стал смотреть на Бога, как на что-то субъективное и безликое, или в лучшем случае как на всего лишь обладающее особым могуществом живое существо. Мне вдруг стало казаться, что если только сильно захотеть, и тоже смогу стать таким же всемогущим. В своих грезах я дошел до того, что стал как бы отчетливо видеть себя управляющим силами природы. Таким образом, я, сам того не замечая, оказался в ловушке. И только непосредственное вмешательство Бога спасло меня от неминуемой духовной гибели.
В тюрьме бывают четыре праздника, это прогулка, передача, ларек и баня. Если первые три могут быть хоть каждый день, то баня, строго по графику, раз в неделю. Это особо оживленный день, и с самого утра, после сдачи постельного белья, в каждой камере с нетерпением ждут своей очереди . Буквально каждого захватывает волна эмоциональности, да до такой степени, что люди впадают в детство. Глядя на эти чудачества убеленных сединами арестантов, порой невольно улыбаешься вместе с ними. Стоит выйти из камеры в коридор, так моментально начинают открываться дверные глазки, и со скоростью пулемета несутся диалоги с невидимыми собеседниками. Сопровождающий надзиратель обычно старается пресекать подобные нарушения, но чаще всего просто не обращает на них особого внимания, понимая, что остановить одновременно сразу несколько человек, физически невозможно. Вдоволь наговорившись со знакомыми, мы миновали последний пролет железной лестницы. Первая, вторая, третья, четвертая, ... шестнадцатая, кажется эти ступени уже настолько въелись в память, что с закрытыми глазами можно безошибочно пройти по всему корпусу без всякого труда. И тут мне неожиданно вспомнилась собственная шестимесячная слепота. Мы играли в слишком опасные игры, и как всегда, именно я был первопроходцем. Яркая вспышка взрыва швырнула мое тело на несколько метров словно какую-то пушинку. Это последнее, что я смог увидеть, а затем наступила долгая, долгая ночь. Меня спасли каким-то чудом, и совершенно незнакомая женщина, которой мне так больше и не суждено было увидеть, чтобы просто поблагодарить хотя бы за это. Она увидела, что я нуждаюсь в помощи, и всю дорогу вытирала мое окровавленное лицо с незрячими глазами чем-то мягким. И прилагала огромные усилия, чтобы поднять мое тело, когда я спотыкался и падал. В глазном кабинете, когда я истошно орал от нестерпимой боли, она гладила мою руку и старалась хоть как-то ободрить. В ушах еще стоял шум от прогремевшего взрыва, но я все же услышал приговор врачей: «Он навсегда останется слепым». Она провожала меня до самой больничной палаты, и все думали, что она моя родственница. Но я не знал даже ее имени...
Распаренные и разомлевшие мы сидели на лавке, ожидая конвойного. От нечего делать я машинально стал читать надписи, испещрявшие в избытке стены предбанника. Это было нечто похожее на справочное бюро. Кто-то кого-то искал, кто-то кому-то признавался в любви и верности, кто-то сообщал о слишком большом сроке и несправедливом решении высокомерного судьи, а кто-то попросту состязался в остроумии. Меня же привлек стол дежурного надзирателя, на котором лежала раскрытая книга. Я подошел и из любопытства посмотрел на суперобложку. На фоне человеческих черепов и россыпи драгоценностей пестрела броская надпись: Д.Х.Чейз «Тайна сокровищ Магараджи». Мне она показалась очень загадочной и интригующей. У подошедшего надзирателя я поинтересовался кто является владельцем книги. «Да вот молодой парень только что устроился на работу сюда», – ответил он мне. Я никогда не стремился заводить разговоры с молодыми надзирателями, прекрасно зная, что они по макушку напичканы всякими инструкциями и видят подвох в каждой, пусть даже самой невинной просьбе. Зная заранее, что он не даст мне эту книгу, я даже не стал и спрашивать. Когда мы вышли в коридор и прошли некоторое расстояние, из-за угла показалась другая группа арестантов. Согласно режиму содержания, мы, по команде сопровождающего нас надзирателя, должны были встать и повернуться лицом к стене, но он растерялся и стал подталкивать нас в коридор, ведущий в прогулочные дворики. Когда мы зашли туда, порывы ноябрьского, холодного ветра, беспрепятственно врывающегося в зияющие пустотой оконные рамы, пронзили тысячами иголок с головы до пят. Было очень неприятно принимать после бани такие воздушные ванны, и я высказался об этом надзирателю. Словесная дуэль чуть не закончилась дуэлью физической, но, к счастью, мы вовремя остановились. Немного поостыв, между нами уже завязалась вполне мирная беседа, как будто этого неприятного инцидента между нами и не было. Незаметно наш разговор перешел в другое русло, на литературную тему. У меня в камере оставалось еще несколько книг детективного жанра, и я, уже зная его заинтересованность, предложил ему обменяться. Мое предположение полностью подтвердилось, и он начал перечислять названия тех изданий, которыми располагал. «С чего бы ты хотел начать?» – резюмировал он, вопросительно и выжидающе глядя на меня. Признаться, мне было довольно сложно сориентироваться в таком изобилии названий, и потому некоторое время я пребывал в небольшом замешательстве, пытаясь остановить свой выбор на чем-то конкретном. Барабан беспроигрышной лотереи бешено вращался в моей голове, и я с нетерпением ожидал когда же покатится по желобу выпавший шар. Когда он уже катился, мелькая неразличимым пока номером, я, опережая события, выпалил первое, что пришло на ум: «А по индийской философии у тебя что-нибудь есть?» «Почему именно по индийской, а не какой-нибудь иной?» Я даже и сам не мог объяснить. Может быт тут сыграли определенную роль мои занятия хатха-йогой, а может быть название книги, увиденной в бане, но на попятную идти было уже слишком поздно, поэтому я еще раз повторил свой вопрос, но уже в утвердительной форме, надеясь, в тайне, застать его тем самым врасплох. Но оказалось, что я совершенно недооценил возможности моего вызова. Он пообещал выполнить мою просьбу, нисколько не смутившись ее необычностью.
На следующий день после полудня, дверная форточка нашей камеры открылась, и я увидел улыбающееся лицо уже знакомого мне надзирателя. «Вот, принес как раз то, что тебе нужно», – после приветствия сказал он и протянул довольно увесистый и объемный сверток в целлофановом пакете. Я тут же стал с нетерпением разворачивать бумажную упаковку. Когда фолиант в темно-красной коленкоровой обложке уже лежал на моих коленях, я с каким-то трепетом, внезапно охватившем меня, открыл первую страницу и на титульном листе, чуть запинаясь прочитал: «Бхагавад-Гита как она есть», а чуть ниже – «с комментариями его Божественной милости А.Ч. Бхактиведанты Свами Прабхупады, основателя-ачарьи Международного Общества Сознания Кришны». Перевернув ее одну страницу, я увидел несколько небольшим иллюстраций. И хотя они были черно-белыми, поскольку это была ксерокопия с книги, да к тому же немного расплывчатые, у меня невольно перехватило дыхание. Я был глубоко изумлен и даже не пытался скрыть внезапно охватившей меня радости. От вида этого великолепия, эти иллюстрации не походили ни на что виденное мною ранее и потому разжигали в моем сердце еще больший интерес. Задумавшись и ощущая какую-то обволакивающую сладостную истому, я почувствовал, как что-то изнутри подсказывало мне, то эта книга, которую я бережно держу в своих руках, это именно то, чего мне так систематически не хватало. Вначале я почему-то решил, что это всего лишь первое впечатление, вызванное порождением моего воображения, исходящая от «Гиты» какая-то исключительная сила, моментально развеяла туман призрачного сомнения. «Ну как, пойдет или нет?» – вкрадчивый голос надзирателя вернул меня к суровой действительности. С пересохшим от переживания горлом я даже не мог сразу дать вразумительного ответа, и лишь только проглотив сухой комок, едва выдавил из себя: «Да». Через несколько минут, когда я уже полностью пришел в себя, мы договорились об обмене, и я без колебания поспешил расстаться со своей имеющейся у меня литературой, боясь, что он может передумать.
Я погрузился в чтение «Бхагавад-Гиты» совершенно позабыв обо всем на свете. На самый далекий план отошли все тревоги и заботы, связанные с предстоящим следствием, этапами и тюремной жизнью. Машина времени перенесла меня на много тысячелетий назад, я уже отчетливо видел святое место Курукшетра, с скоплением множества вооруженных воинов, украшенных разноцветными фалангами колесниц, выстроенных в каре боевых слонов. Две противоборствующие стороны были готовы в любую минуту ринуться в бой, но застыли подобно каменным изваяниям, вперив взоры в сияющую колесницу Арджуны и Господа Шри Кришны.
Эта новизна восприятия еще в большей степени стимулировала мое стремление к познанию, сделав его насыщенным. И хотя я знал что никогда ранее не встречался с этим возвышенным учением, сердце подсказывало мне совершенно обратное. Проходили дни, и это ощущение крепло час от часу, пока не переросло в полную уверенность. Все изложенное в «Гите» казалось таким знакомым и близким, но лишь по какой то неведомой причине забыто. В последствии, найдя в ней ключ к разгадке и узнав в ней причину такого острого предчувствия, я был еще больше поражен свершившимся.
Очень многое из изложенного в этой книге мудрости противоречило моим представлениям о жизни. Неоспоримые доказательства слов Кришны и ясные комментарии Шрилы Прабхупады не оставили камня на камне, разбивая вдребезги толстую стену сложившихся стереотипов, которую я упорно возводил на протяжении всего сознательного существования. Стоя на неустойчивой материальной платформе, я делал отчаянные попытки локализовать этот дисбаланс, совершенно не подозревая о тщетности и бессмысленности прилагаемых усилий. Это был сизифов труд, заранее обреченный на провал, но я был не преклонен и шел по краю бездонной пропасти с закрытыми глазами. Теперь же, увидев необъятные размеры своего греха, я ужаснулся своей близорукости и не прозорливости. Мне просто необходимо было самым серьезным образом пересмотреть свои жизненные позиции и немедля заняться самовоспитанием.
Кришна говорит Арджуне в «Бхагавад-Гите»:
ити те гьянам акхьятам гухьяд гухьятарам майя
вимришьяйтад ашешена ятхеччхаси татха куру
«Итак, Я открыл тебе самое сокровенное из всего знания. Хорошо обдумай это, а потом поступай, как пожелаешь» (Б.-Г. 18.63).
У меня еще оставался выбор и предстояло основательно все обдумать прежде, чем сделать первый шаг в этом направлении. Если я раньше предполагал, что Верховный Господь живет в сердце только святых людей или, по крайней мере праведников, то убедился, читая «Шримад Бхагавад-Гиту», то убедился в узости и ошибочности моего видения. «Сарвасья чахам хриди саинивиштах» – Господь пребывает в сердце каждого, значит и в сердце такого грешника, как я, тоже живет Кришна, я вдруг почувствовал, что краска стыда заливает мое лицо. Уже больше двадцати пяти лет я пребывал в этом мире, а совершенно не знал этого. Теперь я это знал и потому поспешил поделиться этой новостью с сокамерниками. В начале я подумал, что это извести мало кого заинтересует, потому что все разговоры в камере крутились по замкнутому кругу: вино, женщины, деньги, но к моему удивлению, были отложены книги и домино, а в мою сторону устремлены любопытные взгляды. Во мне внезапно проснулась способность говорить. Вначале я не имел ни малейшего представления о том, что буду рассказывать далее, но выжидающие выражения на лицах заключенных подтолкнули меня продолжать, и казалось, что слова сами срываются с моих уст в поисках выхода. Казалось, что словесный ручей наконец-то прорвал крепкую плотину и с журчанием побежал к руслу полноводной реки, от которой был отлучен по чьему-то умыслу.
В ту ночь мне так и не удалось заснуть от сильного возбуждения. Это стало совсем не сложным – просто пересказывать те идеи, которые были изложены в «Гите» Господом Кришной. Я уже не чувствовал смущения и стал читать древнейший манускрипт вслух каждый день. Люди потянулись к этим занятиям, и постепенно сформировалась небольшая, но устойчивая группа.
Окрыленный первым успехом, я с новым рвением принялся изучать древнейшее Писание, и оказалось, что чем больше я его читал, тем больше верил в целостность и саму природу Господа, как Верховного управляющего. Но этого было еще не совсем достаточно для того, чтобы полностью вручить себя Господу Шри Кришне и следовать по пути самоосознания. Знать о своей духовной природе этого еще не вполне достаточно, необходимо, чтобы знание было реализовано. В «Гите» Кришна говорит:
сарва дхармам паритьяджья мам эхам шаранам враджа
ахам твам сарва-папебхьо мокшайишьями ма шучах
«Оставь все другие виды религии и вручи себя Мне. Я избавлю тебя от последствий всех твоих греховных поступков. Не страшись ничего.»
Я прекрасно знал, что у меня ее масса грязных привычек, от которых следовало избавиться в первую очередь, и моя задача заключалась в том, чтобы повиноваться беспрекословно наставлениям, данным Верховной Личностью Бога, Шри Кришной. Но предаться полностью, в одночасье отказавшись от всего того, что культивировалось годами, было не так-то просто. Особенностью преступного мира являлось, прежде всего, полный отказ от всяких догм и постулатов, а также независимость как от человеческих законов, так и от законов Бога. Преступный мир очень жесток и в нем нет места отступникам. Поэтому у меня еще были некоторые колебания, пока чаша весов окончательно не склонилась в сторону самоосознания моих вечных взаимоотношений с Господом, как Его вечного слуги.
Я много лет служил преступному миру и уже почти приблизился к верхним ступеням воровского Олимпа, но я все же нашел в себе силы остановить занесенную для шага ногу и сделать поворот в прямо противоположную сторону.
Кришна из сердца вел меня, и я больше не чувствовал сожаления от потерянного места под солнцем.
Однажды ночью меня вдруг разбудил какой-то особый ритм биения собственного сердца. Медленно раскрыв глаза, я долго всматривался в потолок, словно именно на нем ожидал прочесть ответ. От такого пристального взгляда у меня уже начали слезиться глаза, но ответ так и не был найден. И вдруг меня осенило: «Кришна хочет, чтобы я прекратил свой мозг дурманом!» Поднявшись с кровати, я вытащил пакет с сигаретами и чаем, сняв крышку унитаза, я стал швырять туда эту отраву, чувствуя при этом глубокое облегчение: «Благодарю Тебя, Господи. – промолвил я, – понял Тебя и поступил соответствующим образом». Сердце в моей груди билось ровно, и я понял, что победа или поражение всегда зависят от веры.
На следующий день мне предстояло ехать этапом на следствие. Следователь ужу перестал надеяться получить от меня хоть какие-то показания по делу и потому вызывал на допрос чисто из проформы. В основном наши встречи сводились к ничему не обязывающим вопросам на посторонние темы, и через несколько минут меня уводили обратно. Но на сей раз я предполагал задержаться чуть дольше и потому попросил у него несколько листов чистой бумаги. Это ему показалось настолько неожиданным, что вначале он попросту смешался. Неожиданная перемена в моем поведении несколько озадачила и моего адвоката, но я по-прежнему был невозмутим и полон решимости. Наконец, бумага была найдена и лежала на столе передо мной: «Верь Мне», – подсказывало мое сердце, и задержав дыхание, я взял авторучку и твердой рукой вывел: «Явка с повинной». На присутствующих это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Брови следователя молниеносно взметнулись вверх, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Он явно не ожидал от меня ничего подобного и, казалось, перестал дышать, боясь, что я могу передумать. Адвокат лишь задумчиво качал головой.
Если я входил в кабинет следователя по спудом греха, то обратно вышел, чувствуя необыкновенное облегчение. Все мои тревоги остались на исписанной бумаге, и хотя я собственноручно поставил точку в этом сложном и запутанном деле, все мои надежды были на милость Кришны. Ему было известно все, что происходило в моем сердце и уме, и я знал, что Он не бросит меня на произвол судьбы. Все, что от меня требовалось, я исполнил, а в дальнейшем оставалось предоставить действовать Господу Кришне.
Вернувшись после этапа в камеру, я, не откладывая, занялся новым, совершенно необычным для меня делом. Взяв в руки тяжелую пайку тюремного черного хлеба, я освободил мякиш от корки и злил его теплой водой. Арестанты решили, что я надумал потрудиться над новой колодой игральных карт, но я отодвинул в сторону предложенные трафареты и цветные пакеты (?), чем вызвал несказанное удивление. Никто из них никак не мог взять в толк, зачем же я тогда делаю клейстер как не для карт. Но я тоже никому ничего не стал объяснять, поскольку меня больше не занимало преходящее одобрение людей, а молча и сосредоточено лепил небольшие, одинакового размера шарики. Последний шарик был значительно больше всех остальных и я его разглаживал с особенностью тщательностью и любовью.
Мешочек, сшитый из новой майки, получился немного неказистым и недостаточно красивым. Но даже эта простота была для меня чем-то возвышенным и прекрасно гармонировала с настроем души.
Я ходил по камере из угла в угол и краем глаза поглядывал на сохнущие хлебные шарики. Единственной моей мыслью было: «Благодарю Тебя, Господи за то, что Ты по Своей беспричинной милости указал мне правильный путь».
Раньше мне никогда не удавалось заснуть раньше полуночи. В тюрьме это было самым горячим временем и она кипела деятельностью как потревоженный муравейник. Налаживались мосты между камерами и то и дело передавались пакеты со всякой всячиной в отсутствии надзирательского ока. Но я больше не участвовал в этих играх, а впервые в жизни за колючей проволокой подчинился существующему порядку. Для меня теперь стало гораздо важнее подчиняться Богу, чем предлагать свои услуги заправилам преступного мира, к которому я некогда принадлежал. Спалив за собой все мосты в прошлое, я надеялся, что Кришна исправит меня от старых привычек, дурных мыслей, а Его святое имя обновит меня изнутри.
Едва рассвет окрасил тюремные решетки, я был уже на ногах. Против желания я проспал необычайно долго, и по коридору уже раздавался шум посуды и гомон суетившихся раздатчиков. В камере было сильно накурено, и я с удовольствием вдохнул колючий морозный воздух, бешенным потоком хлынувший в распахнутое окно. Тюремные обитатели готовились к встрече Нового 1991 года, и запасались всевозможным провиантом, чтобы отметить этот праздник. Но меня это больше не касалось, я был настроен очень решительно начать новую жизнь. Почему я выбрал именно двадцать восьмое декабря, а не какой-то другой день, я и сам точно не знал. Просто я не мог больше ждать. И потому полагал, что тянуть время, откладывая со дня на день, не имеет смысла. К тому же, это было прекрасной возможностью испытать себя, силу своей веры в милость Господа.
Я пропускал бусины четок через свои пальцы, пытаясь сконцентрировать свое внимание на Святом Имени. Но оскал ощетинившихся чувств то и дело маячил перед глазами, пытаясь разорвать мой ум на несколько частей. Я понял что столкнулся с сильным противником, на которого предстояло надеть крепкую узду. Это неожиданное бедствие заставило учащенно биться мое сердце , и сколько я не старался, состояние ничуть не улучшалось. Мне это совершенно не нравилось, и я заканчивал воспевание с каким-то странным чувством. В последующие дни повторилось то же самое, и это чуть не поколебало мои стремлений к духовной практике. Однако, я находил каждый раз силы не отклоняться от занятий, пытаясь правильно понять Его указания. Сидя подолгу с закрытыми глазами, я вслушивался в голос сердца, пока передо мной не распахнулась дверь понимания истинной причины духовного кризиса.
Получив неоспоримые доказательства собственных недочетов, я прежде всего стал пробуждаться гораздо раньше обычного и совершать омовение не смотря на довольно прохладную температуру в камере. Вначале было несколько непривычно нырять в ледяную купель, едва освободившись из теплого плена постели, но я пересиливал себя и нетвердым шагом брел к умывальнику. Остатки сна вмиг улетучивались и я чувствовал необычайный прилив энергии. Регулярность я возвел в правило и больше не испытывал каких-либо неудобств в связи с этим. Периодичность омовения в значительной степени повлияла на мое воспевание. Я постоянно был бодр и чувствовал как внутри, так и вокруг себя, Божий мир. Концентрация на Святом имени Бога, была наконец достигнута, и я понял насколько оказался лжецом мой ум-искуситель. Но расслабляться и праздновать победу все же не стоило. Хотя мое служение стало более или менее стабильным, злой рок в любое время мог мне подставить подножку, и я рисковал вновь угодить носом в грязную лужу.
Гораздо труднее было решить вопрос с питанием. Я уже чисто органически не мог принимать что- либо, не предложив Господу. Вырезав из книги изображение Кришны и наклеив его на твердую основу, я сделал импровизированный алтарь. Из новых, но простеньких носовых платков сшил импровизированные занавески и укрепил их на небольшом подиуме. Я был новичком во всем этом и совершенно не имел никакого представления как нужно должным образом совершать поклонение, но я со всей искренностью молился Кришне дать мне правильное понимание, и Он ответил на мои молитвы, и мне не терпелось попробовать.
По беспричинной милости Господа Шри Кришны, мне удалось достать новую пиалу для Него и небольшой пакет с рисом. Я долго ломал голову как и в чем его можно приготовить, но так и не удалось придумать ничего подходящего, хотя я и перебрал в уме все варианты, к сожалению ни один из них не находил практического применения в тех условия, в которых я находился. Я снова пробовал в небольшом замешательстве, но на выручку пришла «Бхагавад-Гита», в которой Господь Кришна говорил:
патрам пушпам пхалам тоям йо ме бхактья праяччхати
тад ахам бхактй-упахритам ашнами праятатманах
«Если человек предложит Мне листок, цветок, плод или воду с любовью и преданностью, Я приму их» (Б.-Г. 9.26).
Таким образом ко мне пришло понимание того, что для самодостаточного Господа совершенно не имеет значение подношение как таковое, а вся суть заключается в том, с каким умонастроением оно предлагается. И тогда я стал просто замачивать на какое-то время в холодной воде зерна риса и, предложив их вначале Господу, принимал как маха-прасадам.
Сокамерники, видя это, начали посматривать на меня с подозрением, почему-то решив, что после пережитого потрясения я тронулся умом. Но я не собирался упускать свой шанс к духовному совершенству, а чье-то досужее мнение меня мало волновало.
Пропев последние слова мантры и сняв пиалу с алтаря, я предпринял еще одну попытку раздать всем размоченного риса, но так никто и не притронулся к нему, хотя я и старался в доходчивой форме объяснить его значение, однако в ответ услышал лишь недовольное фырканье. Даже те, кто слушал с видимым интересом «Гиту», не приняли ни одного зернышка. И холодность подобного отношения к прасаду немного огорчила меня. Оставалось лишь утешать себя тем, что я сделал все от меня зависящее, окончательный результат был в руках Кришны.
Через несколько недель кончились запасы риса, и мне пришлось постепенно обменять на него новый спортивный костюм, а затем и теплую кожаную куртку и кроссовки. Это позволило мне продержаться почти полтора года, фактически без какой либо помощи извне. Друзья, узнав о моих занятиях, отвернулись от меня и прекратили всякую поддержку. У подружки тоже возникли финансовые затруднения и она больше не могла приезжать ко мне. Таким образом, я остался предоставлен сам себе без всяки средств к существованию. Но я знал, что все случается по воле Кришны. Он был постоянно со мной, и поэтому происходящее не выглядело столь ужасным, как могло казаться на первый взгляд.
Когда я получил известие об угоне моей машины и учиненном в квартире погроме, то, прекрасно зная откуда дует ветер, едва не утратил самообладание уже готов был сдаться, обратившись за помощью к бывшим дружкам, но все же неимоверным усилием воли удалось сдержать в себе этот порыв, разглядев во всем случившемся перст Божий. Благодаря этому я не испытывал больше чувства тревоги, переключив все свое внимание на воспевание Харе Кришна маха-мантры. Всемилостивый Господь, прекрасно зная мои помыслы и стремления, по Своей Высшей воле помогал мне избавиться ото всех тягот этого материального мира и еще больше предаться Его лотосным стопам. И действительно, с этого момента я явственно осознал, что Кришна стал для меня ближе и понятнее.
То, что уцелевшие вещи описаны и подлежат конфискации, я воспринял чуть ли не с облегчением и готов был смеяться сквозь слезы. Для меня это не было чем-то неожиданным, а скорее наоборот являлось лишним подтверждением, что Шри Кришна заботится о предавшихся Ему душах. Позднее, читая о жизни великих ачарьев прошлого, я узнал, что это было особая милость Верховного Господа, Его величайшая благосклонность.
Осознавая всю важность постоянного воспевания Святых Имен Бога, я неуклонно продолжал свою практику, избегая тратить время попусту. Даже если мне предстояло ехать куда-нибудь, я не расставался с четками и воспевал неустанно Его славу. Какие-либо внешние обстоятельства перестали играть главную роль в моей жизни и отошли на самый задний план, уступив место первенства Святому Имени. Поначалу было довольно сложно перестроить свое сознание на новый лад, но я черпал силы в Имени Господа Кришны, и от этого процесс реформации прошел почти безболезненно.
На этапах меня часто спрашивали почему я выбрал именно Сознание Кришны, а не что-то более знакомое для русского человека? На что я отвечал, что фактически ничего не выбирал, поскольку сознание Кришны не разделяется по каким-то национальным признакам, оно живет в сердце каждого живого существа, но мы, в своем глубоком невежестве, забыли об этом и потому страдаем. Для того, чтобы положить конец призрачному счастью, Кришна, по Своей беспричинной милости, напоминает нам о вечном свойстве вечного живого существа, необходимо лишь очистить сердце от всякой грязи, прислушаться к Его зову и поступать соответствующим образом. Лишь только осознание своей духовной природы и жизнь в преданном служении гарантируют спасение от повторяющихся рождения и смерти даже самому последнему из грешников.
К сожалению многие не воспринимали эти слова и даже находились такие, кто воспринимал мои слова с нескрываемой враждебностью. Преступный мир показывал свое истинное обличие, без маски и ретуши и не отел сдавать завоеванные позиции. Однако в чьем-то сердце все же таял лед от жара Святого Имени, и человек просыпался от долгой зимней спячки.
Однажды ночью меня разбудили два сокамерника и молча протянули целлофановый пакет с небольшим газетным свертком. Этот жест вызвал у меня легкое недоумение, и я терялся в догадках, что бы это могло означать, пока один из них не произнес: «Это для Кришны». Развернув аккуратно сверток, я увидел там полкоробки быстрорастворимого сахара, пластиковую коробочку с медом и немного сухофруктов. До глубины души тронутый таким вниманием, я подвинулся на кровати и пригласил ребят присесть. Мое побуждение рассказывать о Кришне было столь велико, что мы проговорили без устали до самого рассвета. Для них, в начале нашей беседы, было не совсем логичным то, что я, находясь в довольно сложной жизненной ситуации, вдруг отказался от всех материальных благ, которыми меня щедро одаривал преступный мир, и выбрал нищенское существование, посвятив все свое время служению Господу Кришне. Как можно подробнее я старался пояснить им причину моего выбора, необходимость возвращения к вечной духовной жизни, жизни в преданном служении.
Кришна милостиво давал мне вдохновение для проповеди, и я почти физически чувствовал, что меня окружает какая-то незримая сила. Поскольку я был сам уверен в необходимости распространения славы Верховного Господа, моя уверенность чудесным образом передавалась другим. Я еще никогда не говорил с таким темпераментом, и мои собеседники буквально разинули рты от удивления.
Некоторое время спустя, когда приготовил подношение для Кришны и поставил пиалу на алтарь, мы насладились совместным воспеванием Святых Имен Бога: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе/ Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Ребята стали вначале потихоньку вторить мне и постепенно их голоса крепчали, пока не достигли своего апогея. Это было нечто неповторимое и удивленные сокамерники, протирая заспанные глаза, просто отказывались верить происходящим переменам. Свято Имя завораживало своим бесподобным колоритом даже самых мрачных обитателей тюремных казематов. Впоследствии, делясь со мною своими впечатлениями, они признались, что даже не могли предположить такого ошеломляющего эффекта от совместного воспевания. Перебивая друг друга, с горящими от возбуждения глазами, они поведали как исчезла скованность, и ей на смену пришло чувство необыкновенного комфорта, как их подхватила и понесла теплая волна насыщенного внеземным ароматом воздуха.
Вкушая великолепный прасадам из замоченного риса с сухофруктами, и приправленного медом, я приглашал и принимать постоянное участие в киртанах и на себе в полной мере ощутить происходящие преобразования в сознании и почувствовать как просыпается дремлющая любовь к Богу. Они сразу же приняли мое предложение и притом, заверяя, что только сейчас наконец-то поняли как нужно по-настоящему прославлять Господа. Такое утверждение еще больше вдохновило меня практиковать бхакти и я едва сдержал внезапно нахлынувшие слезы. Эти ребята уже были готовы всем сердцем принять Кришну, и я был преисполнен необычайной радости за них. К ним по беспричинной милости Господа Шри Кришны пришло понимание этого возвышенного процесса, и крепла уверенность, что воспевая имя Кришны, каждый находится в безопасности, ощущая рядом с собой Его присутствие. Для меня было отрадным считать себя не единственно спасшимся в этих стенах, и это естественным образом само по себе побуждало меня расширить поле деятельности. Хотя я и не знал каким образом это лучше сделать, Кришна Сам позаботился обо всем и предоставил мне такую возможность.
Я даже и не мог представить, что через несколько месяцев мне предстоит поездка в Москву, все было слишком идеалистично с киртанами и занятиями в камере, и потому в начале я не очень-то и обрадовался такой перспективе. Но я также понимал, что в этом заключается план Кришны, дававшего мне поистине безграничные возможности для распространения Его славы. По сути дела, передо мной стояла увлекательная задача, но я еще считал себя недостаточно подготовленным для таких масштабов. Несомненно я должен был радоваться такому обороту событий, ведь фактически я см желал этого, однако, одно дело проповедовать в весьма ограниченных пределах тюрьмы и совсем другое по пересылкам. Мне также хорошо были известны собственные недостатки, а так как предстояло проехать по другим тюрьмам в новом качестве, что само по себе было делом совсем для меня непривычным, я на миг усомнился в том, что смогу ли я так же убедительно проповедовать о необходимости возвращения к своим истокам вечной духовной жизни? Впрочем, я довольно быстро успокоился и даже посмеялся над собой за свою нерешительность. Мне просто необходимо было выполнить свой непосредственный долг, а уж сам результат целиком и полностью зависел от Кришны. Я был всего лишь послушной марионеткой в руках Всевышнего, а значит и должен был действовать без какой-либо привязанности к плодам своей деятельности, ради Его удовлетворения. Как обычно, при возникновении каких-либо незнакомы ситуаций, я обратился за разъяснением к «Шримад Багавад-Гите» и нашел стих, в котором Господь недвусмысленно говорит:
тасмад авактах сататам карьям карма самачара
асакто хй ачаран карма парам апноти пурушах
«Человек должен действовать из чувства долга, не беспокоясь о плода своей деятельности, ибо, действуя так, он достигает Всевышнего» (Б.-Г. 3.19).
Это было именно то, что мне нужно, отдавая себя полностью бескорыстному преданному служению, я не предполагал получить что-либо взамен. Все свою сознательную жизнь я был способен только брать у Господа, но никак не отдавать. Теперь же все обстояло совершенно иначе, и в моей жизни ничего не было более важного, чем доставить радость Господу. Радость Господня – это не только то, когда все идет отлично, но всегда. Он всегда отличался особой терпимость и добротой и потому ждал когда же, наконец, живое существо обратит на Него свой взор и начнет безропотно следовать Его наставлениям.
На следующее утро скорый поезд со спецвагоном увозил меня с партией других заключенных в сторону Москвы. Я не стал откладывать проповедь до прибытия в тюрьму, а начал рассказывать о Кришне прямо в зарешеченном купе, набитом до отказа людьми. Среди них я увидел много знакомых лиц и это в какой-то мере добавило мне энтузиазма. «Гиту» стали передавать из рук в руки, переворачивая страницы с проснувшимся в одночасье интересом.
Действительно ли Бог контролирует каждую секунду нашей жизни? Правда ли, что Он любить всех без исключения и с нетерпением ждет когда мы возвратимся в духовный мир, почему Господь не избавит нас от всех страданий, если Ему ведомо абсолютно все? Вопросы сыпались как из рога изобилия и едва успевал ответить на один вопрос, как тут же задавался другой.
В Бутырской тюрьме многие из попутчиков изъявили желание попасть со мной в одну камеру, но Кришна распорядился иначе, я был отконвоирован в спецкорпус с усиленным надзором.
Новая камера была относительно просторной и светлой, что делало ее похожей скорее на больничную палату, если бы не решетки на окнах. Знакомство с новыми соседями было даже несколько скоротечным, впрочем не мешало сделать определенные выводы. Из всех арестантов я выделил двоих, увлекающихся хатха-йогой, и решил именно с них начать свою проповедь. Через несколько дней я убедился в правильности своего выбора. Они оказались в значительной степени разумными людьми, чтобы осознать превосходство духовного аспекта над физическим. Мудрые слова «Гиты» произвели на них такое же неизгладимое впечатление как и на меня самого в свое время. Всевозможные пособия по физическому совершенству были без сожаления возвращены в библиотеку, а все записи порваны и выброшены в мусорное ведро. Кришна творил самые настоящие чудеса, вытягивая падшие души из болота материальных страданий. Крутящийся счетчик спасенных из рабства материальной зависимости отщелкивал цифру за цифрой и не было такой силы, которая смогла бы остановить его ход.
Они искали собственный путь достижения Всевышнего, но совершенно не знали как к нему подступиться. Однако, следуя по такому принципу, можно искать до бесконечности, но так и не добраться до сути. Без преданного служения все попытки к самоосознанию обречены на провал, и каждый здравомыслящий человек должен понять это и полностью вручить себя Верховному Господу. Только Кришна способен обустроить все стороны жизни каждого живого существа, просто необходимо непоколебимо верить в Его слова и принимать все происходящее как Его милость. Кришна утверждает в «Бхагавад-Гите»:
нехабхикрама-нашо’ети пратьявайо на видьяте
св алпам апй асья дхармасья трояте махато бхаят
«Тот, кто идет по этому пути, не знает потерь; даже небольшое продвижение по нему защитит человека от всех его страхов» (Б.-Г. 2.40).
Господь не требовал заплатить за билет в духовный мир слишком непомерную цену. Напротив, Он милостиво делает легко доступным то, что невозможно соразмерить никаким материальным богатством. Когда мы по-настоящему начинаем верить в это, то становится легко продвигаться по пути духовного совершенства.
Я всегда приводил наглядные примеры из своей жизни, ничего не скрывая от собеседников, и они, в свою очередь, отвечали мне взаимностью. Волновавшие их проблемы были для меня очень близки и до боли знакомы. Мы пытались совместными усилиями разобраться в той или иной ситуации и найти наиболее оптимальный вариант ее решения. В итоге каждый раз, приходили к единственному верному заключению, что все зависит только от одного – непоколебимой веры в Господа Шри Кришну. Если заболел и слег в постель, то на то Его воля. Если посадили в тюрьму – на это тоже Его воля. В этом мире не бывает случайности, но все происходит по воле Верховной Личности Бога. Для того, чтобы уяснить данную закономерность, не требуется высшего образования или какой-то специальной подготовки. Все гораздо проще, чем мы порой пытаемся себе представить. Наша зависимость от воли Верховного Господа очевидна, а не является чем-то надуманным или фантасмагоричным. Гораздо легче принять эту истину за точку отсчета, чем создавать множество ненужных проблем, а затем искать выход из них.
Многие годы я намеренно создавал себе головные боли. Попадал каждый раз в тюрьму, я никогда не жаловался на неудобства, но считал это чем-то выдающимся, выделяющим меня на фоне мирской обыденности. Теперь же я благодарил Господа за то, что мне было не настолько плохо как другим людям. Только Кришна мог излечить мою духовную немощь, а я был действительно очень болен. Это Он милостиво позволил мне не обращать внимания на симптомы и сделал это для того, чтобы я смог чему-то научиться. Я ежедневно благодарил Господа Шри Кришну за Его доброту ко мне, и воспевание Его славы было для меня настоящим исцелением.
Когда мне пришло время возвращаться в Ярославскую тюрьму, мы не спали всю последнюю ночь перед этапом. Ребята уже давно начали переписывать «Гиту» каким-то чудом раздобыв неимоверное количество общих тетрадей, и эта титаническая работа подходила к концу. И я радовался тому, что у них будет возможность изучать это послание, пришедшее к нам из глубины веков. Мы сделали ее несколько пар четок из хлеба тем, кто тоже проявил интерес и желание к воспеванию святы имен Бога. Я убедился, что моя поездка не прошла даром, и был преисполнен радости за то, что Кришна милостиво позволил мне получить более обширный опыт в проповеди.
Совершая переезды по тюрьмам, я освободился от одолевшей меня вначале растерянности и научился контролировать ситуацию. Меня совершенно не волновало воспримут мои занятия арестанты скептически или всерьез, гораздо важнее было постоянство при любых обстоятельствах, и я старался делать все от меня зависящее. В мое жизни не было ничего более важного, ничего не могло принести мне большего удовлетворения, чем преданное служение.
Кришна говорит Арджуне в «Бхагавад-Гите»:
ям хи на вьятхаянтй эте пурушам пурушаршабха
сама-духкха-сукхам дхирам со’мритатвая калпате
«О лучший среди людей, воистину достоин освобождения тот, кого не выводят из равновесия счастье и страдания, и кто сохраняет спокойствие и твердость в обоих случаях» (Б.-Г. 2.15).
Конечно, отрешенность от двойственности этого материального мира была для меня пока недостижима в той степени, в какой хотелось бы, но я прекрасно понимал, что первые шаги к этому уже сделаны, и это укрепляло мою уверенность, давая стимул больше работать над собой. Главные испытания были у меня ее впереди, и предстояло быть предельно стойким, чтобы вынести все тяготы тюремной жизни.
Мои планы начали рушиться с «вокзала» Ярославского централа. Я рассчитывал вернуться в ту же самую камеру, где с нетерпением ждали моего возвращения, но по воле Кришны это не произошло. Первое, с чем пришлось столкнуться – это глухая стена непонимания, переросшего затем в открытую враждебность. Кроме как карт и наркотиков мои сокамерников больше ничего не интересовало, а все разговоры сводились лишь к обсуждению женских прелестей и чувственных наслаждений. Никого не интересовал ни Бог, ни путь как к Нему вернуться. Я смотрел на них и думал, что ведь и я когда-то был таким бесшабашным прожигателем жизни, и даже намного изощреннее. Я видел себя со стороны, одурманенного наркотиками, брызгающего слюной от злобы и с горящими от гнева глазами. Точная копия людей прошлой жизни заставила меня ужаснуться от этого кошмара. Я уверял себя, что просто обязан помочь этим людям выбраться из этого болота материальной зависимости, хотя главным образом все зависело от них самих, и от милости Господа Кришны. Про себя я молился Господу, чтобы Он дал мне побольше разума, дабы я смог убедить этих людей отказаться от всего дурного и заняться своей извечной деятельностью, преданным служением. Одурманенные разной отравой, они представляли собой жалкое зрелище, и от сострадания мое сердце сжималось от боли.
Воспевание святы имен Бога: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе/ Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе, было самым волнующим ощущением в моей жизни. Я отел поделиться с ними этим, и привить любовь к прославлению. Но они упорно сторонились совместны занятий, с упорством игнорируя даже малейшие намеки на переустройство собственной жизни. Атмосфера в камере накалилась до предела и в любую минут мог произойти мощный взрыв. Мы вступили в отчаянное противоборство; они не хотели принимать ничего нового, я же не желал возвращаться к прошлому.
Однажды утром, во время воспевания Харе Кришна маха-мантры они обступили меня, и я почувствовал устремленные взгляды на моем лице. Молниеносный удар разбил мои губы, и белая рубаха моментально окрасилась яркими пятнами крови, как будто кто-то щедрой рукой кинул на девственно белый снег налитые соком грозди рябины. Случись это до моего прихода в Сознание Кришны, я бы попросту уничтожил обидчика, но сейчас я старался сохранить самообладание, и с разбитыми губами продолжал взывать: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе. Это еще больше взбесило их, и удары посыпались как из рога изобилия.
Преступный мир показал свой зловещий оскал, его зубы я ощущал каждой клеткой своего тела. Но вопреки всему, мои губы продолжали шептать: Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
Все закончилось также внезапно, как и началось. По коридору, заслышался шум множества сапог, и дверь камеры быстро распахнулась.
Лежа на больничной койке тюремного лазарета, я благодарил Кришну за то, что Он позволил мне милостиво воспевать Его святые имена даже в такой, казалось бы, сложной ситуации. На самом деле я не чувствовал никакой обиды на своих сокамерников, и разум был затуманен дурманом, и они перестали отдавать отчет своим действиям. Глубокое невежество доминировало над здравым смыслом, и пускало свои зловещие отростки все глубже и глубже, опутывая своей сетью чистую и непорочную душу. Лекарство от болезни было напрочь отвергнуто, но я был полон решимости предлагать его вновь и вновь.
По собственному опыту я знал, что очень тяжело искоренить сразу все свои дурные привычки. Этот процесс очень долог и влечет за собой массу неудобств. Все скверное липнет как репей, создавая лишь одни беспокойства. Однако, я знал, что разубедить в этом удается далеко не всех, хотя единственное решение, подсказанное мне Кришной, я поведал буквально всем, с кем встречался за это время. Оставалось надеяться, что многие сделают для себя соответствующие выводы и вверят свои жизни и себя преданному служению Господу Кришне, необходимость которого я испытывал на себе. Моя жизнь в сознании Кришны стала гораздо счастливее, не смотря на внешние трудности, которые в итоге оказались для меня настоящим благом. Это не то суррогатное «счастье», которое можно найти среди материального благополучия, это истинное счастье быть не господином, но слугой. Кришна говорит в «Бхагавад-Гите»:
ят тад агре вишам ива паринаме ‘мритопамам
тат сукхам саттвикам проктам аттмабуддхи-прасададжам
«То, что вначале подобно яду, а в конце подобно нектару, и что побуждает человека к самоосознанию, есть счастье в гуне добродетели» (Б.-Г. 18.37).
Для больного человека лекарство может показаться горьким и невкусным, но чтобы полностью излечиться от недуга, необходимо его принимать регулярно, согласно указаниям лечащего врача. Аналогичным образом, и святое имя может вначале показаться малопривлекательным и пресным, но регулярное воспевание, постепенно очищая сознание, дает возможность ощутить вкус меда, которого хочется попробовать еще и еще.
Я сидел на больничной койке, закутавшись в потрепанное казенное одеяло, и самозабвенно воспевал Харе Кришна маха-мантру. Для меня было удивительным то, что даже в сложившейся ситуации я не выпустил их из рук, и таким образом они оказались со мной в лазарете. Тело болело от ссадин и ушибов, но я мало обращал на это внимание, сосредоточившись на более важном имени Господа. Это он устроило милостиво все таким образом, испытывая мою стойкость и привязанность, и я неустанно благодарил Его за этот экзамен.
Мало помалу я начал двигаться и совершать небольшие прогулки по больничной палате. Мне очень не хватало «Гиты», которую вместе с моими скудными пожитками сдали на вещевой склад. Я совершенно не знал что можно предпринять, чтобы забрать ее оттуда, поскольку личные вещи выдавались лишь по выписке. Я настолько был погружен в эти мысли, что не сразу сообразил, что меня окликают. Подойдя к двери, в проеме которой стоял надзиратель, я увидел у него в руках свою сумку с заветной книгой. Он протянул ее мне, сказав: «Вот распорядились выдать тебе личные вещи, так что забирай». В начале у меня промелькнула мысль о выписке из стационара и я уже было направился к тумбочке за туалетными принадлежностями, однако надзиратель отрицательно покачал головой, и сказал мне, что ему просто приказали выдать мне мои вещи, а о выписке не было никакой речи. С большим нетерпением я вынул из пакета бесценный фолиант, и нежно провел ладонью по ее гладкой обложке. Боль внутри мгновенно улетучилась, уступив место сладостной истоме. Я благодарил Господа Кришну за то, что Он подсказал неизвестному начальнику возвратить мою сумку с книгой. Что это распорядился именно Он, у меня не было ни малейшего сомнения, и я вдруг почувствовал как от переполнявших мое сердце чувств, пот тонкими струйками стекает по моему распухшему лицу.
Кришна не обещал изменить окружающие нас обстоятельства, но Он обещал духовную жизнь, исполненную радости и блаженства, абсолютно всем, кто научился верить, что Господь контролирует все сущее. Понять это не так уж и сложно, а наглядный пример можно видеть буквально на каждом шагу. Водитель контролирует автомобиль, за передвижением бдительно зрит регулировщик, за ним стоит начальник ГАИ, подотчетный в свою очередь министерству и т.д. Таким образом, все кому-то подчиняются и от кого-то зависят. О полной независимости может заявлять лишь безумец, но это еще не значит, что так оно и есть на самом деле.
На какую-то секунду я позволил себе засомневаться, что мои сокамерники не вырвались из-под контроля Всевышнего, но тут же отмахнулся от этой глупой мысли как от надоедливой мухи. Наверное они должны были покалечить меня или даже, может быть, убить, однако Кришна, по Своей беспричинной милости не допустил этого, и я отделался всего несколькими ссадинами и ушибами.
Через некоторое время я выписался из лазарета, и с этого момента меня поджидало долгое путешествие по камерам. Казалось, что все силы зла в одночасье ополчились на меня, пытаясь вывести из равновесия своими безосновательными придирками. Но если Кришна говорит утвердительно в «Багавад-Гите», что Его бхакта никогда не погибнет, значит так оно и есть. Во всяком случае мои опасения были совершенно напрасными и беспочвенными. Как бы мне трудно ни приходилось, я смиренно терпел нападки недалеки уголовников, чувствуя себя под надежной защитой и опекой Верховного Господа.
Короткие передышки в тюремной больнице давали мне возможность еще глубже сосредоточиться на святом имени. Это были сладостные часы безмятежного покоя и блаженства, чего не удавалось достичь в камере. За это время мне не удалось заинтересовать преданным служением ни одного человека. В лучшем случае, я встречал полнейшее равнодушие и потому я стал более критически относиться к своей неспособности убеждать людей отказаться от всего дурного, и уделить драгоценное время самоосознанию. Но будучи уверенным в необходимости духовной практики, я был настойчив в своих стремлениях, а это упорство вызывало неадекватные реакции у заключенных. Кроме дурмана и азартных игр «под интерес» и ничего не интересовало, меня же больше не привлекали всевозможные безумства, и эта борьба двух противоположных лагерей сулила победу тому, кто проявит больше выдержки и такта. Я чувствовал себя взошедшим на сверкающую колесницу Кришну и Арджуны, над которой гордо реяли флаги с изображением Ханумана. Я знал, что там где Кришна, там обязательно будет победа. Это придавало мне силы и вселяло в мое сердце еще большую уверенность.
