Один, без денег, Абхай вернулся во Вриндаван. Ему было уже шестьдесят два, но он и не думал удаляться от дел . Он был как никогда отрешен и погружен в себя. Его почти никто не знал, а сам он хотел только писать, и сейчас был предоставлен сам себе.

Живя во Вриндаване, он наслаждался глубоким покоем. Из окна своей комнаты он мог беспрепятственно созерцать в одиночестве спокойное течение священной Ямуны. Окрестности Кеши-гхата были тихим местом - только перед рассветом до него доносились голоса немногочисленных преданных, совершающих омовение и повторяющих мантры. В полнолуние река казалась мягко сияющим драгоценным камнем. Поутру неясным красным пятном поднималось солнце, как тлеющий костер, прожигающий мутную стену тумана, и в конце концов взрывающийся, своим светом расчищая небо. А в знойный полдень, когда в комнате царила прохлада, Абхай любовался из окна ярким полуденным солнцем и его трепещущим отражением на серебряной глади спокойной реки. Прямо с порога комнаты он видел на много километров сотни тесно прижавшихся друг к другу храмов приветливого Вриндавана. Постоянные храмовые киртаны, под звон колоколов, простые песни, посвященные Господу Кришне, звучавшие во многих домах и на улицах, наполняли воздух преданностью.

На веранде Абхай мог повторять джапу, и ему никто не мешал. Он наслаждался простой, почти беззаботной жизнью с минимальными потребностями — несколько часов сна ночью, немного прасада в полдень, и простая одежда. Не нужно было никому льстить, никого поддерживать, ни за кого отвечать. Его мысли были свободны и сосредоточены на служении духовному учителю. Он воспринимал теперешнее положение как подготовку к более важному делу, ожидающему его впереди. Несмотря на преклонный возраст, Абхай чувствовал, что еще даже не начинал главное дело своей жизни. Но он твердо верил - у него было собственное видение сообщества преданных. И это была не просто мечта, хотя он пока не представлял, как это все произойдет. Сознавая свои обязанности, Абхай просто работал над книгами и статьями, в которых излагал свое видение, видение духовных учителей, своих предшественников. И при первой возможности он собирался отправиться на Запад. Он пришел к выводу, что люди Запада не удовлетворены жизнью, комфортной в материальном отношении, но лишенной духовного знания, и они будут более восприимчивы к посланию Абсолютной Истины, чем индийцы, его сограждане. Он знал, что должен туда ехать. И поедет — если на то будет воля Кришны.

Во Вриндаване Абхай жил очень экономно, всегда записывая свои расходы и доходы. Он аккуратно вел бухгалтерскую книгу, как если бы руководил важным коммерческим проектом, несмотря на то, что расходы состояли лишь в том, чтобы купить немного молока, овощей, угля для приготовления пищи, оплатить проезд на автобусе и — главное — почтовые расходы.

* * *

Во Вриндаване Абхай написал стихотворение на бенгали, «Вриндавана-бхаджана». ступительные его строфы особенно глубоки и сокровенны:

1

Я один во Вриндавана-дхаме.

И в таком состоянии я начинаю многое понимать.

У меня есть жена, сыновья, дочери, внуки — все,

Но нет денег, поэтому нечем гордиться.

Господь показал мне лицо настоящее материальной природы;

Все это сегодня по милости Кришны утратило всякий вкус.

Ясьяхам анугрихнами харишье тад-дхана шанаих:

«Я все забираю у тех, к кому Я особенно добр».

Где мне было понять эту милость Всемилостивого?

2

Видя, что я остался без денег, меня все покинули —

жена, родственники, друзья, братья, — все.

Это несчастье, но я только смеюсь. Я сижу в одиночестве и смеюсь.

Кого я по-настоящему люблю в этой майя-самсаре?

Куда ушли мои любящие отец и мать?

Где все мои старики, где родные?

Кто скажет мне, что сейчас с ними, скажите, кто?

Что осталось от этой семьи? Просто список имен.

3

Что пена морская, что теряется в море,

То и игры майя-самсары.

Нет ни отцов, ни родственников, ни матерей -

Словно пена морская, они эфемерны.

И как пена морская сливается с морем,

Так и созданное из пяти элементов тело разрушится.

Сколько ж тел таких душа получает, рождаясь?

Все родные ее — родны только этому телу.

4

Но духовно, брат, каждый - родственник твой.

И в этой любви нет и намека на Майю.

А Верховный Господь — душа всех. Для Него

Все равны в этом мире.

Все твои родственники, брат! Все миллиарды джив*.

Взгляни - все они связаны Кришной,

Все пребывают в согласии.

Забыв о Кришне, джива желает мирских удовольствий,

И Майя крепко хватает ее.

* * *

Посетив в октябре Дели, Абхай получил от Кавираджа Баидья Натх Сиркара пожертвование на издание тысячи номеров «Назад, к Богу». Быстро, к двадцатому октября, Абхай выпустил очередной номер журнала, на первой полосе которого было напечатано имя спонсора. Это был первый номер за два года. Еще один спонсор, господин Субодх Кумар Капур из компании «Рамалал Капур и сыновья», последовав примеру господина Сиркара, оплатил печать тысячи экземпляров для номера от двадцатого ноября.

Передовая статья ноябрьского номера называлась «Истина и красота». Автор передовицы в «Times of India» размышлял на тему, совместимы ли истина и красота. Он предполагал, что истина не всегда красива, а зачастую уродлива и неприятна. Абхай не соглашался: «Истина настолько прекрасна, что многие мудрецы, святые и преданные оставляли ради Нее все. Но мы с незапамятных времен привыкли любить вместо истины ложь». Однако, с тем, что мирская истина и красота несовместимы, Абхай был согласен. Мирская истина не только не красива - это вообще не истина, а мирская красота не является подлинной красотой. По этому поводу Абхай рассказал притчу.

Некий мужчина влюбился в красивую девушку. Девушка попыталась отказать ухажеру, но тот был настойчив. Тогда она попросила его подождать неделю, после чего обещала принять его предложение. В течение следующих семи дней девушка пила сильные слабительные и рвотные средства, ее постоянно рвало. Все, что из нее выходило, она сохраняла в больших горшках. Через неделю «так называемая красавица стала худой, как скелет, ее кожа почернела, а красивые глаза ввалились в глазницы».

В назначенный час, красиво принарядившись, мужчина появился перед ее домом и спросил у какой-то девушки, больной на вид, о том, где красавица, которая его пригласила. Он не узнал той, о ком спрашивал. Вид девушки вызывал жалость, и хотя она несколько раз называла свое имя, глупец упорно не узнавал ее. А ведь ее внешний вид был лишь следствием действия лекарств.

В конце концов, девушка поведала господину свою историю и рассказала, что отделила свою красоту и поместила ее в горшки. Она также сказала, что при желании он сможет насладиться «соками красоты», которые хранятся в этих горшках. Безумец и поэт, он согласился посмотреть на них и был препровожден к хранилищу жидкого стула и рвотных масс, которые источали невыносимое зловоние. Так перед ним раскрылась тайна «жидкой красоты».

Далее Абхай доказывал, что литература, которая не описывает высшую Истину и красоту Верховной Личности, даже если это поэзия и философия, ничем не лучше испражнений и блевотины.

В статье «Мерило нравственности» Абхай объяснял: «Нравственность — это качество деятельности, которая удовлетворяет Верховного Владыку». В Писаниях даются нравственные принципы, запрещающие порочные половые связи, убийство животных, прием одурманивающих средств и азартные игры. Абхай связывал успех Махатмы Ганди как вождя нации с тем, что тот следовал моральным принципам. Абхай превозносил ведическую систему брака: «по достижении половой зрелости у девушки появляется потребность в мужчине, и если к этому времени ее не выдать замуж, позволив свободно общаться с юношами, то нет ничего удивительного в том, что и девушка, и юноша окажутся на грани падения».

Несмотря на изменение социальных условий в обществе, Абхай настаивал: «Вы не должны позволять себе порочные связи с противоположным полом, оправдывая это тем, что изменились социальные условия, поскольку незаконная связь с женщиной — это исток всех пороков».

В статье «Обманутые ученые» Абхай представил критический разбор издания «Бхагавад-гиты» с комментариями д-ра Радхакришнана, цитируя, в частности, тридцать четвертый стих из Девятой Главы, где Господь Кришна утверждает, что нужно всегда думать о Нем и стать Его преданным. Доктор Радхакришнан прокомментировал этот стих так: «Мы должны отдать себя не Кришне как личности, но нерожденному, безначальному, вечному, которое говорит через Кришну». Хотя «Бхагавад-гита» недвусмысленно говорит о том, что человек должен предаться Кришне, Верховной Личности, имперсоналисты, вроде д-ра Радхакришнана, искажают и затемняют ее прямой смысл, жонглируя словами.

* * *

В день ухода Шрилы Бхактисиддханы Сарасвати Абхай остро почувствовал разлуку с духовным учителем. Он прекрасно знал, что наставления Шрилы Бхактисиддханты важнее, чем его физическое присутствие, и что духовный учитель живет в своих наставлениях - и в этом смысле Абхай никогда не разлучался с ним. Но каждый год в этот день он чувствовал великую утрату. Абхай вспоминал 1932 год - тогда он был грихастхой и только-только стал учеником. Тогда он не мог, как сейчас, уделять служению столько времени, сколько хотелось. Но тогда он мог видеть своего духовного учителя, кланяться ему, принимать остатки его прасада, гулять с ним, слышать его голос, обмениваться взглядами. Абхай вспоминал о встречах с ним.

Как могущественна была миссия Шрилы Бхактисиддханты! Его типографии работали день и ночь, печатая книги, журналы, газету «Надия Пракаш». А какое поле для проповеди открывалось в Европе! Гаудия Матх, со Шрилой Бхактисиддхантой у руля, вступил в бой с силами майи, и Бхактисиддханта вселял в своих учеников бесстрашие. Абхай всегда горячо желал служить духовному учителю, служить в Гаудия Матхе, штаб-квартира которого находилась в Калькутте. Но четкого представления о своем служении он не имел, пока не получил последнее письмо от Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати.

Абхай оглядывался на двадцать лет, прошедшие с тех пор, как его духовный учитель оставил этот мир. Гаудия Матх был разрушен своими вождями, а остальные разлетелись, словно листья в бурю. Это была неописуемая утрата. Старая история — «великие санньяси» не выполнили наказ своего духовного учителя и ударились в интриги, споры и судебные процессы. Жестокие распри, самозванные лидеры, претендующие на место мирового ачарьи — на чьей стороне была правда? Ни на чьей. Ошибались и те и другие, напрочь ошибались, и Гаудия Матх раскололся. Остались десятки маленьких матхов, а проповедь прекратилась - та, настоящая проповедь, которая велась прежде, когда он, Симха-гуру, наводил страх на майявади и руководил победным маршем армии молодых, могущественных проповедников по всей Индии и за ее пределами. Но больше всего от раскола Гаудия Матха пострадали простые люди, непреданные, которым больше неоткуда было ждать спасения от сокрушительных ударов майи. Шрила Бхактисиддханта Сарасвати начал духовную революцию, но его революционное движение было подавленно майей. Гаудия Матх разметало на отдельные, самодовольные, но почти ни на что не способные клочки. А люди продолжали страдать.

Нащупывая свой путь, Абхай жил лишь воспоминаниями о духовном учителе. Он был уверен в том, что его связь со Шрилой Бхактисиддхантой Сарасвати не оборвалась, а их взаимоотношения продолжались, но все же чувствовал себя беспомощным. Он прилежно исполнял наказ духовного учителя - проповедовал на английском языке. Но, лишенный его физического присутствия, Абхай ощущал себя ни на что не годным и очень, очень одиноким. В такие минуты он сомневался, разумно ли было бросать семью и бизнес. Оплакивая уход Шрилы Бхактисиддханты и падение Гаудиа Матха, он сочинил стихотворение на бенгали под названием «Вираха-аштака».

Шрила Прабхупада, всегда сострадательный к душам, что терпят мучения.

Разлука с вами гнетет меня.

Нитьянанда, безграничный океан милости, смывающий иллюзию, заливал всех неиссякаемыми потоками любви к Богу.

Джати-госаи остановили это наводнение,

Но, ты, о, Господин, сойдя в этот мир, рассеял их чары.

И снова все утонули в потоке любви,

И даже я, такой падший, низкий и грешный.

Повинуясь Господу Чайтанье,

Вы сделали слуг своих гуру, и велели им ходить от двери к двери.

И они проповедовали повсюду, от океана до Гималаев.

Теперь, когда вас нет, все погрузилось во мрак.

О Шрила Прабхупада, вы всегда сострадательны к душам, что терпят мучения.

Разлука с вами гнетет меня

В разлуке я чувствую упадок сил.

Адвайта Прабху призвал Господа Гауру, и Бхактивинода молился так же.

Своим вдохновением, он призвал вас; уступив его горячему желанию, вы пришли,

И дали каждому понять, что Индия — это святая земля.

Тот, кто родился на земле Бхараты

Должен сделать свою жизнь совершенной и проповедовать другим.

Вы несли послание маха-мантры повсюду.

Теперь, в ваше отсутствие, о Господин, все погрузилось во тьму.

Поток вашего сострадания снова был остановлен.

Копье этой великой беды пронзило мне сердце.

Без послания Господа Чайтаньи мир ожидает только смятение.

Видя это, вайшнавы испытывают муки разлуки.

Обусловленные души снова ввергнуты во тьму.

Они ищут мира, но гибнут в океане тревоги.

О Шрила Прабхупада, вы всегда сострадательны к несчастным душам, что терпят мученья.

Меня гнетет разлука с вами.

Абхай видел настоящее в мрачном свете. Золотая эра проповеди, процветавшей во времена Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати, закончилась. «Под влиянием майи, — писал Абхай, — теперь все погрузилось во тьму. Все наставления преданности нарушены. Все повернулось вспять». Вспоминая великую личность, своего духовного учителя, обладавшего божественной энергией, способной спасти весь мир, Абхай признавался в собственном бессилии и беспомощности: «Из-за тех, кто не был тверд в преданном служении, одна организация разделилась на множество разрозненных ветвей… Ваше ясное послание не было услышано. Откуда мне взять силы для движения санкиртаны?» Как мог он, маленькое духовное дитя, выжить без своего духовного отца? Кто сейчас может спасти этот угнетенный как никогда мир?

Шрила Бхактисиддханта сказал, что мертвец не может проповедовать; проповедовать может только тот, в ком есть жизнь. До тех пор, пока Абхай и другие способны глубоко сожалеть о крушении Гаудия Матха, жизнь теплится и надежда жива: «Если бы каждый воспользовался этим правом, вышел и стал принимать учеников, тогда страждущие души можно было бы спасти». Бесполезно лить слезы по поводу того, что натворили духовные братья, хотя одна только мысль об открывавшихся возможностях причиняла Абхаю боль. Обдумывая и оценивая происшедшее, он заметил тлеющую искру того, что по-прежнему можно было сделать.

Абхай послал свое стихотворение и «Вриндавана-бхаджану» Кешаве Махарадже, который опубликовал их в «Гаудия Патрике».

* * *

Однажды ночью Абхаю приснился удивительный сон, тот самый, который он уже несколько раз видел, когда еще жил с семьей. Ему явился Шрила Бхактисиддханта Сарасвати. Абхай сразу же узнал его - высокого, ученого санньяси, который пришел прямо из духовного мира, из личного окружения Кришны. Он окликнул Абхая и жестом приказал следовать за ним. Затем снова назвал Абхая по имени и повторил свой жест. Он попросил Абхая принять санньясу*. «Иди, — настаивал он — стань санньяси».

Абхай проснулся в изумлении. В этом приказе он увидел, как еще раз подтверждается наставление, которое Шрила Бхактисиддханта Сарасвати дал ему при первой их встрече в Калькутте; то наставление, которое он впоследствии подтвердил в письме: проповедуй на английском языке и распространи сознание Кришны по всему западному миру. Санньяса нужна была только для этого; иначе, зачем духовный учитель стал бы о ней просить? Абхай пришел к выводу, что духовный учитель говорит: «Время пришло, стань санньяси, и ты сможешь выполнить эту миссию. Раньше было не время».

Абхай тщательно все взвесил. Принимая санньясу, вайшнав посвящает свое тело, ум и речь лишь только служению Верховной Личности, Богу, отрешившись от всех прочих занятий. Это он уже и так сделал. Шрила Бхактисиддханта Сарасвати давал своим лучшим ученикам санньясу именно для того, чтобы они могли продолжать его миссию. Они с этим не справились. Проповедь на Западе, даже среди самых уважаемых санньяси Гаудия Матха, считалась делом рискованным. Как он, простой домохозяин, мог надеяться на успех там, где все остальные потерпели неудачу? Он колебался. Он чувствовал себя беспомощным и бесполезным, о чем и написал в своей «Вираха-аштаке». Но теперь духовный учитель сам поощрял его подняться над всеми этими соображениями и даже над присущим ему смирением. Его желание проповедовать, подобно духовному учителю, не изменилось, несмотря на одиночество и преклонный возраст. Он обладал огромной решимостью, хотя, возможно, внешне это было не так заметно.

Чтобы руководить проповедническим движением, человек должен стать санньяси - об этом говорила и Ведическая традиция, и пример предшествующих ачарий. Ради миссионерской деятельности принял санньясу Шрила Бхактисиддханта. Сам Господь Чайтанья, чтобы распространить движение санкиртаны, тоже стал санньяси. Конечно, Он был Верховной Личностью Бога, но его юные ученики проявили к Нему неуважение, посчитав обычным человеком. И тогда Он принял санньясу - ведь этот статус почитается в обществе. Господь все рассчитал точно. И стоило Ему начать странствовать по Индии, уже как санньяси, к движению санкиртаны сразу же примкнули тысячи последователей.

Зная, что в эпоху Кали найдется много обманщиков, которые будут рядиться в шафрановые одежды и позорить честь санньяси, Господь Чайтанья не советовал принимать санньясу. Он знал, что мошенники в обличии садху будут вести себя безнравственно, собирая деньги на всяческие удовольствия и привлекая множество последователей для повышения собственного престижа. Выдавая себя за свами*, они будут дурачить людей. Люди в Кали-югу не в состоянии следовать строгим правилам санньясы, поэтому Господь Чайтанья рекомендовал им просто повторять Харе Кришна. Однако если кто-то действительно готов принять предписания этого ашрама - тем более, если это нужно для расширения движения санкиртаны, тогда санньяса необходима.

Сначала Абхай должен был попросить разрешения у одного из духовных братьев. Он решил обратиться к Бхактивиласа Тиртхе Махарадже (бывшему Кунджавихари), главе калькуттского Чайтанья Матха. Абхай по-прежнему считал Чайтанья Матх штаб-квартирой миссии своего духовного учителя. Во время горячих судебных споров он был самым лакомым кусочком, самой ценной собственностью, с самыми большими активами и недвижимостью. С 1948 года он по закону отошел к Бхактивиласа Тиртхе Махарадже, и хотя теперь у каждого санньяси было свое место, Чайтанья Матх и Бхактивиласа Тиртха Махарадж были официальными представителями всего Гаудия Матха. Абхай считал, что если ему и суждено принять санньясу и поехать в Америку проповедовать, то в первую очередь он должен предоставить возможность поддержать его деятельность именно Чайтанья Матху. В апреле 1959 года Абхай написал Тиртхе Махарадже письмо, в котором спрашивал о возможности принять санньясу и напечатать за счет Чайтанья Матха некоторые из своих рукописей. И еще - поскольку за границу никто не ездил, Абхай вызвался стать представителем Чайтанья Матха на западе.

Бхактивиласа Махараджа ответил, что сначала Абхай должен присоединиться к Матху. Он упомянул о все еще тлеющем раздоре: «Теми, кто действует против Чайтанья Матха, движут личные амбиции». Он писал, что любой противник Чайтанья Матха поступает неразумно и действует вопреки наставлениям Бхактисиддханты Сарасвати. Поэтому, по мнению Тиртхи Махараджи, Абхаю следовало сделать то, от чего он отказался много лет назад — присоединиться к Чайтанья Матху и действовать под началом Тиртхи Махараджа. Махарадж перечислил имена нескольких членов Матха, недавно получивших санньясу, и упомянул, что для Абхая это тоже станет возможно — со временем. Он приглашал его поселиться в Чайтанья Матхе: «У нас есть дом с просторными светлыми комнатами. Мы примем вас очень хорошо. У вас не будет никаких сложностей. Мы позаботимся о том, чтобы вы не испытывали никаких неудобств». Но относительно публикации книг он написал:

Мы с нетерпением ожидаем возможности издания книг о преданном служении, таких как «Шатсандарбха», «Веданта», и многих других редких книг госвами*. В первую очередь мы напечатаем их. Книги, написанные вами, будут проверены редакционной коллегией и, если удастся собрать средства, тогда их напечатают в порядке очередности. Но книги будут печататься только в том случае, если они полезны служению Чайтанья Матха. А если появятся средства, то мы также запланируем и поездки за границу.

Абхая это не вдохновило. Он чувствовал, что основная трудность Чайтанья Матха заключалась в том, что у них не хватало денег.

Шрила Прабхупада: Я печатал на сломанной пишущей машинке. Я обратился к нашему Тиртхе Махарадже: «Предоставьте мне комнату и напечатайте мои книги. Дайте мне денег. Тогда я присоединюсь к вам». Мне казалось: «Это организация Гуру Махараджа». Он не отказал, но печатать книги было для него сложной задачей. У него не хватало денег. Его матх едва сводил концы с концами. Чтобы напечатать книги, нужно много всего. К тому же нет гарантии, что их кто-нибудь купит.

Без книг и путешествия на Запад санньяса теряла всякий смысл (тем более, кто знает, когда Тиртха Махараджа разрешил бы ему ее принять). Зачем ехать в Калькутту - только для того, чтобы жить в просторной светлой комнате? У него во Вриндаване и так все это есть. Абхай написал ответ Тиртхе Махарадже, где упомянул прямое указание, полученное им от Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати — проповедовать тем, кто говорит по-английски. Он хотел отправиться на Запад немедленно и думал, что Чайтанья Матх с радостью встретит его предложение. Конечно, у Тиртхи Махараджа, как и у Абхая, были свои обязанности, но, возможно, у них бы получилось сообща выполнять желание духовного учителя. Абхай попросил Тиртху Махараджа еще раз обдумать его предложение. Седьмого мая 1959 года Бхактивиласа Тиртха Махараджа ответил:

Я советую вам не принимать поспешных решений. Поживите с нами какое-то время, послужите обществу, выполняйте служение для организации, а уже потом и примете триданда-санньясу. Цель принятия санньясы — это служение обществу.

Если вы хотите, то Шри Чайтанья Матх примет решение по поводу вашей проповеднической поездки в Америку и сам все устроит. Общество принципиально не может позволить кому-то действовать по собственной прихоти, на свой страх и риск. Кто и чем будет занят, общество решает после консультации с руководителями. Вот все, что я хотел сказать. Прежде всего, необходимо соотнести себя с обществом.

Для того, чтобы проповедовать в Америке или в других странах, важно иметь поддержку официальной организации, кроме того, прежде, чем ехать в другие страны, необходимо зарекомендовать себя в Индии.

Сейчас на Западе не проводятся ни встречи, ни конференции, как это было раньше. Люди общаются посредством телевидения.

Абхай, конечно, понимал и нужды, и предпочтения Чайтанья Матха, но не мог им позволить затмить то, что считал самым главным: проповедь - как завещал Шрила Бхактисиддханта Сарасвати. Абхай предложил свое служение лидерам Чайтанья Матха, надеясь, что их и его взгляды совпадут. Он думал, что, чувствуя острую нехватку сознания Кришны в мире, они заметят убежденность и горячее желание Абхая Бабу и сразу же отправят его на Запад, снабдив всем необходимым. Но их интересовало другое.

Следующим, к кому обратился Абхай, был Кешава Махарадж из Матхуры, и тот посоветовал Абхаю не откладывая принять санньясу. После переписки с Тиртхой Махараджем Абхай несколько засомневался, поэтому, услышав настойчивые уговоры духовного брата, стал сопротивляться. Но Кешава Махарадж настаивал.

Шрила Прабхупада: Я в сидел один во Вриндаване и писал. Мой духовный брат настойчиво убеждал меня: «Бхактиведанта Прабху, ты должен это сделать. Не приняв отречения, невозможно стать проповедником». Он на этом настаивал. По сути, настаивал не он — настаивал мой духовный учитель. Он хотел, чтобы я стал проповедником, поэтому подталкивал меня к этому через моего духовного брата: «Соглашайся». Я нехотя согласился.

* * *

Кешаваджи Гаудия Матх располагался в центре одного из городских базаров Матхуры. Главные арочные ворота матха вели в открытый двор, накрытый сверху металлической сеткой. По архитектуре он был похож на храм Вамши-гопаладжи. В матхе было тихо и спокойно, как в монастыре. Абхая здесь хорошо знали и всегда были рады видеть. Он здесь жил, писал, занимался в библиотеке, редактировал «Гаудия Патрику», сюда он отдал Божество Господа Чайтаньи, которое теперь стояло на алтаре, рядом с Божествами Радхи и Кришны (Шри Шри Радха Винодавихариджи). Но визит в сентябре 1959 года был необычным. Он вошел в матх, одетый в белое, как Абхай Бабу, а уходить собирался как свами, в шафрановом облачении.

Абхай уже девять лет жил в отречении; ему не было нужды проходить церемонию или получать титул садху, меняя цвет одежды. Но такова была традиция парампары: в конце жизни мужчина должен принять триданди-санньясу. Он знал о санньяси-притворщиках; даже во Вриндаване он видел так называемых «садху», которые не проповедовали, а коротали свои дни в поисках чапати. А некоторые из них были замечены в том, от чего, как санньяси, должны были бы отречься — в половой жизни. Эти люди превращали свою санньясу в балаган. Были во Вриндаване и кастовые госвами, которые жили как обычные домохозяева - для этих управление храмом было простым бизнесом, с помощью которого они содержали семьи, гордясь при этом своим высоким рождением и собирая почести и пожертвования. Абхай прекрасно знал об этих злоупотреблениях санньясой, но подлинное значение санньясы ему тоже было известно. Санньяса была нужна для проповеди.

Утром 17 сентября 1959 года в комнате Божеств (пятнадцать на семь с половиной метров), на втором этаже Кешаваджи Матха, перед Божествами Радхи-Кришны и Господа Чайтаньи сидела группа преданных. На Божествах были яркие, по-царски роскошные одежды и серебряные короны. Ладонь правой руки Радхарани была обращена вперед в знак благословения; в опущенной левой руке Она держала цветок для Кришны. Кришна стоял в танцевальной позе, поставив правую ногу на носок перед левой, и изящно подносил к Своим алым губам длинную серебряную флейту. Его длинные черные волосы ниспадали на плечи, а гирлянда из бархатцев достигала колен. Справа от Него стояло Божество Господа Чайтаньи, правая рука которого была поднята вверх, а левая - слегка опущена вниз и в сторону. Он стоял прямо, соединив ноги вместе. Чайтанья был мягкого золотистого цвета, с большими глазами, алым ртом правильной формы и прямыми черными волосами до плеч. На ступеньку ниже Божеств стояли изображения духовных учителей ученической преемственности: Джаганнатхи даса Бабаджи, Бхактивиноды Тхакура, Гауракишоры даса Бабаджи, Бхактисиддханты Сарасвати и Бхактипрагьяна Кешавы Махараджа.

Абхай сидел на циновке из травы куша рядом с девяностолетним Санатаной, который тоже принимал санньясу в этот день. Сидящий напротив них Нараяна Махарадж, ученик Кешавы Махараджа, готовился провести церемонию, в которую входило чтение мантр и подношение огню зерна и гхи*. Акинчана Кришнадаса Бабаджи, духовный брат Абхая, известный своим нежным, сладким пением, играл на мриданге и пел вайшнавские бхаджаны. Руководил церемонией Его Святейшество Кешава Махарадж, сидевший на возвышении. Поскольку о церемонии не было объявлено, и никого из гостей не пригласили, там присутствовали лишь несколько человек из матха.

Нараяна Махараджа пропел традиционные мантры, а затем Кешава Махарадж прочитал лекцию. После этого, ко всеобщему удивлению, Кешава Махараджа предоставил слово Абхаю, что было для того полной неожиданностью. Оглядев собравшихся преданных, он понял, что большинство из них говорит на хинди - только Кешава Махарадж и еще двое-трое владели английским. Но он твердо знал, что говорить должен на английском.

После речи Абхая кандидаты получили санньяса-данду, традиционный посох длинною в человеческий рост, связанный из четырех бамбуковых палок и обернутый в шафрановую ткань. Им поднесли одежду санньяси: отрез шафрановой ткани для дхоти, еще один — для верхней половины тела, и две полосы ткани для нижнего белья. Кроме того, каждый из них получил бусы из туласи и санньяса-мантру. Кешава Махарадж сказал, что отныне Абхая будут звать Бхактиведантой Свами Махараджей, а Санатану — Муни Махараджей. После церемонии новые санньяси сфотографировались со своим санньяса-гуру, который сидел в кресле, тогда как они стояли по обе стороны от него.

Кешава Махарадж не налагал на Абхая никаких ограничений - он просто вдохновлял его проповедовать дальше. Тем не менее, Абхай знал, что, став А.Ч. Бхактиведантой Свами, он не просто отверг семью, домашние удобства и бизнес - он сделал это еще пять лет назад - смена одежды с белой на шафрановую и перемена имени с «Абхай Бабу» на «А.Ч. Бхактиведанта Свами Махараджа» имели особое значение: это был приказ, которого он ждал, обязательство, которое нельзя отменить. Теперь только время отделяло Бхактиведанту Свами от поездки на Запад, как того хотел Бхактисиддханта Сарасвати. Так Бхактиведанта Свами понимал свое новое положение.

Заметка о посвящении в санньясу, опубликованная в «Гаудия Патрике», включала краткий биографический очерк о Шри Шримад Бхактиведанте Свами Махарадже, где перечислялись основные события его жизни. Статья заканчивалась так:

Видя его энтузиазм и писательский талант в хинди, английском и бенгальском языках, Бхактисиддханта Сарасвати Махарадж дал ему наставление принять триданда-санньясу. В месяц Бхадра, в тот самый день, когда принял санньясу Вишварупа, Бхактиведанта Свами также принял санньясу в Шри Кешаваджи Гаудия Матхе от основателя «Веданта Самити», Бхактипрагьяна Кешавы Махараджа. Наблюдая за тем, как он принимает ашрам отречения, мы ощутили великую любовь и вдохновение.